– Прекрасно! – обрадовался Уильям Пэнн и размышлял дальше, – Чтоб показать свою братскую любовь ко всем народам, возведём новое поселение неподалёку от дружественного племени делаваров и назовём Филадельфия (братская любовь). Но надо подумать и о законах, любая политика замешана на крови, нам не удастся избежать проблем без крепкой власти. Закон должен упираться на силу. Нужна полиция или милиция, можно даже придумать новое название блюстителям порядка, факт не в этом, а в том, чтобы не было произвола. Это необходимая мера на первое время, а после, я уверен, лучшая половина души у наших квакеров победит над тёмной стороной порока.

– Вопросы правосудия всегда будут резко вставать ребром. Потому судьи должны быть избраны из числа католиков или протестантов, но никак не квакеров, которые и букашку-то обидеть не могут, – вставил Клинджел, беседуя, он поглаживал подбородок.

– Я написал первую версию конституции для нашей колонии, – с гордой улыбкой сообщил Пэнн, – Я уверен: скоро очень много людей поймёт, какое чудесное общество мы строим, все оценят наши достижения, к нам потянуться со всей Земли, и вся Америка наполнится благодатью.

– Мир любви и взаимопомощи – неплохо звучит, – мечтательно протянул Маркхэм.

– Жизнь в мире без войн, – вторил Клинджел, – Наши воины будут только контролировать границы угодий.

Пристально глядя на красавца Колина, Уильям Пэнн провозглашал:

– Мотивация духовного возрождения должна заключаться в примере наших идеальных взаимоотношений внутри семьи. Мы должны стать не только духовными лидерами, но и выступать образцом поведения и подражания.

Уильям Маркхэм поддакивал:

– Согласен. Наши взгляды на жизнь должны прочно войти в интроекцию индивидуумов, их виденье истин должны соответствовать лучшим критериям добропорядочности.

Шейла спросила у сестёр:

– Вы верите, что мы попадём в рай на Земле?

– Конечно, раз так сказал папа. Он устроит для нас безбедную, защищённую жизнь, – защебетала Линда.

– Как можно во всём полагаться на чужое мнение? – хмыкнула старшая, – Рая на Земле быть не может. Не те времена, и люди не те.

– Ещё увидим, кто прав, – горячо заступалась за отца средняя, – Ты, Шелл, будешь посрамлена в своём неверии.

Нора с удивлением смотрела на свою старшую дочь.

– Вот такие, как ты, Шелли, и препятствуют новаторским, революционным движениям, – высказала мать своё мнение ей.

Трактирщик, наконец, принёс джентльменам и их дамам заказанные блюда.

Пэнн шёл по улицам поселения и здоровался со всеми. Никто в ответ не снимал шляпу и не кланялся – квакеры упразднили этот обычай, как пережиток прошлого, уравнивая всех в правах.

– Как приятно быть всем просто соседом, – радостно говорил глава секты кузену, – Как хорошо, что мы отрицаем титулы, звании и привилегии. Мы просто друзья всем.

Клинджел крикнул местным сорванцам-хулиганам:

– Эй, мальчишки! Не обижайте девчонок, не дёргайте их за косички! Девчонки вырастут – и пригодятся!

Мужчины расхохотались, переглядываясь.

– Какие опрятные, новые домики у крестьян, – восхищался Пэнн.

– Вы восхищаетесь аккуратными домиками, я же сразу представляю, как тяжек труд тех, кто возделывает землю вокруг этих милых строений, – подал голос Маркхэм.

– Вон идут пассажиры с корабля, на котором мы приехали. Я разговаривал со многими ещё на корабле, большинство желает купить землю, – кивнул Колин Клинджел в сторону толпы людей, – Кроме наших приверженцев квакеров среди них много простых английских рабочих.

Пэнн подождал, когда иммигранты приблизятся. Семья Клинджела вместе со слугами тоже терпеливо остановилась, дожидаясь главу семьи.