Денудо. Веноз. И… Оскуридо?

С ненавистью глянул на тени.

Надеюсь, вас развеет в клочья, когда я буду проходить посвящение на алтаре в этой Кузне Крови. Надеюсь, посвящение выжжет из моей крови и проклятье слабости, и вас.

Отец и матушка хотят, чтобы я стал Паладином меча? Не верят, что я сам, без Кузни Крови могу это сделать? Хорошо, пусть так, я даже не буду завтра спорить с отцом и сопротивляться поездке туда. Но, клянусь Хранителем севера, что завтра на тренировке я постараюсь дотянуться мечом до отца.

Отец распрямил плечи, шагнул ко мне и стиснул в объятьях. Всё такой же высокий, всё такой же сильный, как и в детстве. Рёбра затрещали, но я уже два месяца, как полностью здоров, так что даже не подал вида. Тем более что это первые объятья от отца за последние два года. А следующие будут не раньше, чем через полтора года, когда я закончу обучение, пройду посвящение на главном алтаре Юга и вернусь домой.

Отступив, отец напомнил:

– Деньги на дорогу у Креода. Твои деньги в седельной сумке, в кошеле из цветочного дамаста. Следи за ним в дороге. В традициях Кузни Крови заказывать ученикам взрослый меч, с которым они пройдут посвящение Хранителям. Я сам хотел бы это сделать… Но… – Отец улыбнулся, как-то беспомощно, ни разу не виданной мной у него улыбкой. – Так нужно. Прости меня.

Я кивнул. В который раз за эти недели.

Отец достал из пояса цепочку, толщиной в половину моего пальца. Восточное плетение, когда звенья не плоские и скручиваются с соседями, а сама цепь при взгляде со стороны кажется едва ли не круглой. На цепи тяжёлый серебряный медальон с гербом Денудо – снежный барс на лазури.

Я наклонил голову, позволяя отцу надеть на меня медальон. Уха коснулся шёпот:

– Внутри спрятана самая большая слеза Амании нашего Дома. То, что нужно будущему Паладину Хранителя севера, чтобы враги королевства бежали в ужасе от одного имени Лиала Денудо.

Невольно я коснулся медальона, ощутив пальцами его прохладу. Если верно понимаю, то отец отдал мне свою личную слезу. Прозрачный, наполненный голубым сиянием камень размером с косточку вишни. Заключённой в нём силой огня души отец пользовался в походах и на Играх.

Либо такого же размера слезу, которую несколько лет назад нашёл в ремне у пойманного контрабандиста. Скорее всего её. Ту самую слезу, с которой и начались его вечные поиски в горах. В любом случае он отдал едва ли не половину силы и состояния нашего Дома.

Невольно шепнул в ответ:

– Зачем, отец? Я ещё год не буду способен использовать её.

– Мне так будет спокойней.

Я вздохнул и тихо поблагодарил:

– Спасибо, отец.

Он шагнул в сторону, уступая место матушке. Она поцеловала меня в лоб. Так, как не делала уже лет шесть или семь, с тех самых пор, как я стал спать отдельно и взял в руки свой первый, еще деревянный меч. Поцеловала как ребёнка.

Отстранившись, принялась жадно оглядывать меня. Я замер, не зная, что сказать и как себя вести сейчас. Наконец матушка отвела заблестевший взгляд, протянула мне запечатанный конверт:

– Это письмо моей младшей сестре. Сейчас Миката супруга владетеля Великого Дома Рабио. Они не очень богаты и влиятельны по меркам столицы, но в случае нужды ты можешь получить у неё помощь. Мы хорошо ладили и сейчас продолжаем переписываться, так что она не откажет тебе.

Я снова поблагодарил:

– Спасибо, матушка.

Но про себя решил, что воспользуюсь этим письмом лишь в крайнем случае. Выступать в роли просителя мне ещё не приходилось, если не считать попыток уговорить Флайма скрыть мои просчёты с внешними техниками. Неудачных. Не хотелось и начинать новых попыток.