– Ах, да, ты за рулем. Ну вот, так и живем порознь. Я хоть сейчас готова ему той же монетой отплатить, да и назад позвать. И все у нас срослось бы. Но если с кем-то из местных – это огласка, сам понимаешь. Курск – город маленький. Начнут судачить: председатель комитета спит хер знает с кем; муж-то что у нее прокололся – это ладно: все они, кобели, одинаковые, – а тут уважаемая женщина, и нá тебе! Мне-то плевать по большому счету, но… Что-то мешает. Да и за место, сам понимаешь, боюсь.

– А если любовник не из Курска будет? Вы бы пошли, предположим, на такой вариант – с этим вот Костяном? Тогда могила: никто не узнает. Может, вам встречу с ним в Лопухах устроить? А что? Решите все свои противоречия. Или я не так вас понял? – высказал свои предположения Уткин, ерзая на стуле.

– Ой, сама, друг мой, не знаю, куда меня несет. Выпила и буровлю. Я уж думала-думала… Если ты про это… Ну да. Мне не надо никакой романтики, чувств каких-то. Как говорится, свидание – и до свидания. Ладно, сменим пластинку. С передачей решаем так. Появляются деньги – я тебе звоню и вместе едем в Лопухи. Потихоньку можешь готовиться. Распиши мне сценарий, в общих чертах хотя бы. Мне же отчитаться надо, на что деньги пойдут. И смету готовь. Сколько надо на цикл передач?

– Да пару миллионов как минимум.

– Понятно, что не тысяч. А точнее?

– Сейчас ответить не готов. Надо просчитать. Но сумма будет разумной. Я наглеть не собираюсь. Мне главное, чтобы результат хороший получился. Представляете? Это будет бомба, а не передача!

– А как назвать хочешь? Не думал еще?

– Думал. Рабочий вариант – «Куряне и хуторяне».

– Странное название. Причем здесь куряне-то?

– Ну, куряне – это мы. А название звучное и в рифму. Главное, чтобы зрителя зацепило. К тому же – кто рассказывает про деревню? Мы, куряне. Снимаем передачу о жизненном укладе хуторян, анализируем…

– Да какие они хуторяне? Хутор – это дом-два где-нибудь на отшибе, а тут деревня целая!

– Все равно по смыслу близко. Деревня-то заброшенная. Значит, на отшибе. Главное, все в рифму и хорошо запоминается.

– Ладно, называй как хочешь. Я тебе тут не советчик. Автор у нас ты… Мне, в конце концов, важно, чтобы ее смотрели, чтобы отчитаться за средства и чтобы видно было: Мухина работает и ее волнует человеческая неустроенность в любом виде.

– Все организуем, Вероника Кузьминична.

– Да, вот еще. Ты мне стоимость эфиров в смету не включай. Мне любой местный канал бесплатно разместит. Не отмажутся. Это важная общественная проблема. И потом, чтобы в титрах было: «Спонсор передачи – Комитет социальной защиты и опеки города Курска, тра-та-та. Мою фамилию упоминать не обязательно».

– Сделаем, Вероника Кузьминична. Давайте через неделю я пришлю вам предварительную смету. По факсу или как?

– Лучше по факсу, я почту свою читать не успеваю. Тем более факс – официальный документ.

– А все-таки Костян Матвеевич – то что надо вариант! Подумайте! – подмигнул на прощание Уткин.

– Все, пиздуй домой, – Мухина хмельно улыбнулась. – Предлагаешь всяую ересь! Чтобы про разговор этот – никому.

– Обижаете, Вероника Кузьминична.

IV

Хоть в устной форме сделка и состоялась – разговор был в августе, – прошел почти год, прежде чем деньги удалось изыскать. Уткин давным-давно выслал Мухиной смету, договорился с телевизионщиками, а она все тянула. «Степа, нет денег, – говорила она раз за разом по телефону. – Ты не теряй с ними контактов. Заезжай туда, держи руку на пульсе. А то если в Лопухах что-то изменится – прощай твоя передача!»

Уткин и сам это прекрасно понимал. Через пару недель после первого визита – вынужденного, из-за колеса – он привез к Костяну Матвеевичу, как и обещал, покупателя меда из Курска. Бизнесмен тот владел в городе сетью точек розничной торговли и взял сразу пять фляг, чтобы протестировать, как пойдет новый продукт в его магазинах. Костян Матвеевич остался очень доволен такой крупной сделкой. Но, как человек себе на уме и скупой на эмоции, только и сказал, когда клиент уехал и они остались вдвоем: «Ну, Степан! Ну, удружил!» И поставил на стол бутылку дорогой водки. «Это для разгона», – сформулировал он.