– Па-ра-а-а-а-а-а-ад… Сми-ирна!

Всё… разом… замерло!

Тысячи, нет, десятки тысяч голов одновременно вскинули свои носы на воображаемые «полвторого». Выше всех взлетели, конечно, любопытные безусые «моськи» нахимовцев и суворовцев, закрывающих четырьмя «коробками» правый фланг строя напротив Спасских ворот Кремля.

– Для встречи слева. На кра-а-а-а-а-а… – бесконечная пауза – …у-ул!

Головы в едином рывке обращаются к воротам. Сотни труб и барабанов разражаются встречным маршем.

На-ча-лось! Наконец-то!

Из ворот, стоя в сверкающем сером кабриолете, – он, кажется, всё тот же до сих пор, и это здорово! – выезжает министр… обороны. Навстречу ему со стороны Музея истории на таком же блестящем ЗИЛе неспешно, километров десять-пятнадцать в час, движется командующий парадом…

Медленный выход машин в центр…

Помпезный доклад о готовности…

Гордый объезд войск…

Громогласные приветствия и поздравления.

Оркестр… входит во вкус!

Короткая речь с трибуны…

Перекатывающимся эхом по площади разносится троекратное «ура-а-а»…

Фанфары десятилетних музыкантов-суворовцев…

И-и-и, наконец-то…

…ПОНЕСЛОСЬ:

– Па-ра-а-а-а-а-а-а-ад… Сми-ирна! – Пауза.

– На одного линейного диста-а-анцию… – Пауза.

– По-ба-таль-онно… – Пауза.

– Первый батальон прямо… – Пауза.

– Остальные наПРА-а-а!.. – длинная пауза – …во-о-о!!! Все как один делаем поворот – «раз-два».

– Шаго-о-ом… – очень длинная и напряженная пауза – МА-А-АРШ!!!

Сводный оркестр, разогревшись, рыдает от восторга.

Одновременно с первым ударом барабанов по площади эхом летит многопудовый звук удара левой ноги десятитысячного войска, что в течение следующих тридцати минут уже не остановится ни на секунду.

Первыми на исходную позицию под собственную залихватскую барабанную дробь мелкими аккуратненькими шажками высыпают самые молодые участники парада – суворовцы-музыканты.

За ними, отступив дополнительно более трех – положено-то одного – линейных дистанции, выходит академия генштаба. Далее – курсанты, слушатели и воспитанники различных вузов, академий, спецкурсов практически всех республик Союза и всех родов войск: десантники и морпехи, спецназовцы и инженеры, разведчики и интенданты…

Оркестр смеется, плачет, пари_>́ т, кружится, поет и, конечно же, танцует…

Дирижер меняет марш за маршем, словно тасует колоду карт, сохраняя при этом ритм барабанов на уровне девяносто ударов в минуту.

С этой же скоростью, не останавливаясь ни на секунду, правая нога сменяет левую, даже когда «коробка» стоит на месте в ожидании команды «Прямо!».

Море разноцветных головных уборов совершает движения по площади в разные стороны огромными волнами-валами размером с батальоны-«коробки».

Все как один!

Один как все!

Вверх-вниз. Ни одной задержки. Ни полсантиметра отставания друг от друга: ни вверх, ни вниз, ни в сторону.

Мелькают прямые линии рядов, шеренг и даже диагоналей. Будто мелькание линий тельняшек у бегущих утром на зарядке в строю моих одноклассников-нахимовцев – помню, помню, ребята, вас всех, всех до одного.

Рябит в глазах.

И вдруг…

…Любимое всеми «Прощание Славянки» сменяет озорной, прыгающий из стороны в сторону, торжественный и неизменно танцующий, не менее известный и любимый нами, мной марш «Преображенского полка».

В это время наша «коробка» заходит за оркестр, медленно продвигаясь к белому флажку линейного курсанта кремлевской роты почетного караула. Пользуясь этим, Лешка с Ковалем, находящиеся справа и слева от меня, под неистовство оркестра, в такт ударников, при каждом шаге левой ноги, словно в танце, закидывают ее вправо, потянув тем самым всю нашу шеренгу, а вслед за ней и всю «коробку» в сторону. Но лишь первый вздох марша завершается, падая с верхних нот второй октавы в первую, они тем же манером незаметно танцуют обратно, забрасывая правую ногу за левую и возвращая таким образом шеренгу, а вслед за ней и весь батальон на прежнее место в строю.