– А ты как надолго приехал? – завела я подобие светской беседы.

– Точно не знаю, – он неопределенно пожал плечами, – как дела позволят, так и вернусь в Москву.

– Везет, – завистливо протянула я, – а мне на работу через две недели надо.

Мы помолчали какое-то время, потом Саша предложил присесть на лежаках, посмотреть на воду, я согласилась, и мы расположились неподалеку от густых зарослей, каких-то кустарников и пальм, среди которых я с трудом разглядела деревянную стену беседки. Получалось, что нам со стороны моря ее было видно, а нас из нее нет, так как стена беседки была глухая, без окон.

– Ты одна приехала? – спросил он.

– Нет, с двумя подругами, только они отдыхают в номере, вот я и отправилась ужинать в одиночестве, – объяснила я.

– Понятно, – протянул он, – я должен быть им благодарен, за предоставленную возможность насладиться твоим обществом без свидетелей, – гнул свою линию обольстителя он. Я опять поморщилась, благо этого в темноте было не видно, справедливо полагая, что он все время меня обманывает, когда старается говорить мне комплименты.

– Слушай, – сердито проговорила я, – хватит уже мне лапшу на уши вешать. Скажи уж честно, что подсел ко мне от скуки, я не обижусь, я на эти случаи закаленная еще со школы.

– И кому я должен сказать спасибо за твое теперешнее недоверие? – наигранно гневно воскликнул он.

– Вот завтра увидишь мою подругу и сам все поймешь, – спокойно ответила я. В этот момент я услышала какие-то звуки, напоминающие тихие шаги. Я покрутила головой из стороны в сторону, но ничего подозрительного не увидела. Саша, похоже, ничего не заметил.

– Хорошо, до завтра я готов потерпеть, а почему ты с подругами, а не с кавалером сюда приехала, – не отставал он от меня.

– Почему, почему, – заворчала я, и неожиданно со злостью выпалила, – потому, что он меня несколько дней назад бросил, – и тут же в мыслях добавила своему болтливому языку еще одну мучительную пытку прежде, чем насовсем отрезать его и выбросить подальше.

– Прости, я, наверное, достал тебя своими расспросами, – наконец, догадался Александр.

– Ничего, все нормально, – проявила я благородство, и решила отплатить ему той же монетой, – а твоя где подруга, никогда не поверю, что такой видный мужчина путешествует в одиночестве, – наигранно сладким голосом поинтересовалась я.

– Моя жена, – начал отвечать Саша, но был вынужден прерваться из-за телефонного звонка, нарушившего наше уединение. Он извинился и отошел с телефоном к морю. Я не спеша обулась и отвернулась в сторону, всем своим видом демонстрируя безразличие, хотя в глубине души меня задело это «моя жена». Да еще я почувствовала что-то наподобие укола ревности к этой неизвестной даме, и даже досаду на то, что мой новый знакомый оказался обыкновенным бабником, ищущим легких развлечений на стороне. В этот момент практически за моей спиной, со стороны тех густых зарослей, скрывающих беседку, я отчетливо услышала два мужских голоса. Один из них что-то быстро тараторил, видимо, на турецком, судя по тону, какие-то извинения или объяснения, а другой голос вдруг прервал этот поток неизвестных мне слов и чуть приглушенно грубо на немецком языке произнес:

– Хватит, Сулейман, меня не интересует, как все произошло, важен результат, Али нет, и, хоть нам это на руку, его смерть решает только одну проблему, но порождает множество новых, и тебе, если хочешь продолжать также достойно жить и не последовать за Али, следует быстренько со всем разобраться. Не хватало нам потерять эту клиентку, она одна способна погубить нашу репутацию, наработанную годами. – Я тут же забыла про Сашу, тихо слезла с лежака, опустилась на колени и поползла в сторону кустов, которые скрывали от меня участников беседы. Над беседкой висел фонарь, который слабо освещал площадку, на которой я увидела двоих мужчин. Одного я узнала сразу, это был один из команды волейболистов, которые так активно вчера ухаживали за моими подругами. Но из моего укрытия, а я лежала пластом под кустами и старалась совсем не дышать, чтобы не выдать себя, сложно было разобрать лицо второго. Он стоял ко мне спиной, был одет в белые брюки и пиджак, подчеркивающий грузность его коренастой фигуры, и вообще выбор одежды был странен, ведь, несмотря на позднее время, на улице было нестерпимо жарко.