Любопытное жилье было, надо сказать. Широченный коридор, в который выходило комнат двадцать, в центре одна большая кухня, между этажами – туалет. Два очка на два этажа. Умывались на кухне, а мылись, как почти все тогда в Москве, в бане.

Со многими в той огромной квартире на пятом этаже я была знакома. В коммуналках люди прорастают друг в друга. Для мамы это было знаковое, родное место. С удовольствием, как на малую Родину, с которой многое связано ходила туда мама, ну а я при ней, хотя у меня друзей там не было. В памяти осталось, что все, с кем я общалась в квартире маминой юности были старше меня, ну, а Иван Андреевич для семи – девятилетней девочки был почти что ископаемым. Усталый, бесцветный, стареющий, вечно занятый человек, таким я его запомнила. Ни разу не вызвал он у меня интереса, в плане, – пообщаться, тем паче, что и он на меня совсем не обращал внимания. И я не понимала, почему все мои близкие, кроме отца, отзывались о нем с придыханием. Да, да, все очень любили Ивана Андреевича – это был факт, очевидный, даже семилетнему ребенку, хотя тетю Анюту осуждали по любому поводу. Но обо всем по порядку…

Как я теперь понимаю, на должности главного бухгалтера такой нетривиальной структуры, как «Санупр Кремля» Иван Андреевич оказался не без помощи Екатерины Ивановны Калининой. Я не уточняла это у мамы, но судя по тому, что я позже узнала о возможностях Ивана Андреевича участвовать в судьбах всех моих родных в напряженные предвоенные и военные годы в нестандартных и острейших ситуациях, думаю я права.

Семейственность, полагаю, во все времена присутствовала и присутствует при формировании штата подчиненных сотрудников. Причины очевидны. Жизнь родных или протекает на глазах, или достоверная информация о них легко доступна, а потому – доверие и заинтересованность, кроме того – «Как не порадеть родному человечку» это еще Грибоедовым было сказано, и еще разные нюансы типа традиций и обязательств.

Главный бухгалтер же, в начале тридцатых годов, да еще в Кремле – личность не проходная. А времена были такие, когда ответственность за близких людей, нуждающихся в помощи, и взаимовыручка была в порядке вещей. Служебное положение Ивана Андреевича, реально позволяло патронировать, как своих собственных родственников, так и родственников жены. И он делал это. А теперь представьте себе, какой шанс, в связи с этим обстоятельством, возник у моих предков, и у моей мамы в том числе.

Начало тридцатых годов. В стране набирает обороты компания по ликвидации неграмотности, причем в первую очередь в городах. А мамино детство прошло на железнодорожном разъезде в районе Тихоновой Пустыни, что в Калужской области. Мой дед служил там железнодорожным обходчиком, а бабушка, как говорила она сама, была на хозяйстве. Ее докука – удаленный от любого жилья деревенский дом на разъезде, дети, огород, скотина. Как выучить детей в таких условиях? А потому, семь маминых классов – хорошее и редкое в то время образование для провинции. Но не на разъезде же и даже в не в Тихоновой Пустыни она его получила. Последние три года мама училась в уездном городе Сухиничи. Семилетка, она сама говорила, была пределом ее мечтаний. Где или у кого жила мама в Сухиничах, не знаю. Может быть в интернате, если такие существовали. Правда в тридцать четвертом году из-за тяжелой болезни деда, уже вся семья перебралась в Сухиничи. Пишу об этом потому, что – Сухиничи важная веха в маминой истории.

Меня последнее время постоянно тревожат ассоциации, побуждающие к посторонним несущественным отвлечениям, вроде домыслов и предположений. Следуя им, положим, для наглядной аргументации, пожалуй, я позволю себе отвлечься.