Чен, возмущённый поведением военного, хотел вмешаться, но Айола схватила его за плечо.

– Ну так что? – Сазуки хладнокровно смотрел в наполненные презрением красные глаза собеседника. – Ты отведёшь нас или будешь дальше красоваться перед солдатами?

– Я бы лучше отвёл тебя к госпоже Като, – прошипел командир, брызнув слюной, – но она сильно захворала и из каюты почти не выходит.

– Беда-то какая. Надеюсь, она скоро пойдёт на поправку.

Зло фыркнув, командир отпустил наглеца и указал ему и остальным на закрытые бочки возле лестницы, ведущей на нижнюю палубу.

– Сложите своё снаряжение, и без глупостей.

– Ни за что! – упрямо сжала губы Анэ. – Звёздный посох – неотъемлемая часть меня.

– Делайте, как он говорит. – Сазуки первым под строгим надзором солдат подошёл к ближайшей бочке и бросил на неё катану.

Оставшись без оружия, орбов и даже сумочек, друзья проследовали за дерзким воякой на нижнюю палубу. Войдя в одну из дверей, они очутились в широком длинном коридоре, по которому прогуливались двое вооружённых ПП амбалов.

– Президент в зале для совещаний, – сказал военный. – Идите до самого конца, а охрана за вами присмотрит. И без шуток! – И ушёл, громко хлопнув дверью.

– Козёл! – не сдержалась Лин.

– Забудь о нём, – Зико обняла подругу. – Сейчас начинается самое интересное.

Неизвестно, был ли весь «Либератор» похож на музей изобразительных искусств, но в этом коридоре висели картины.

Смотря на покрытые лепниной стены, расписные вазы и деревянную мебель, «передававшую привет» из прошлого века, Сазуки вспомнил родной особняк в Зеладане. Вон то изящное бордовое кресло – почти в таком же сидел дедушка возле камина по вечерам и рассказывал о своих невероятных приключениях. А вот этот маленький, но симпатичный резной столик – похожий стоит в дедушкиной спальне. На него он любил ставить недопитый кофе и класть недочитанные перед сном книги. «Ты бы точно оценил этот корабль, дедушка. Жаль, что тебя больше нет. Фоллеру ты бы наверняка понравился».

Студентки с интересом разглядывали портреты на стенах и вскоре поняли, что на них изображены прошлые президенты Гайи, даже те, которые руководили страной до Великого объединения. Искусный дипломат и философ Джеф Томерсон, талантливый полководец Ода Хоннодзи, юрист и основоположник философии ненасилия Махатма Сатьяграха – об этих великих людях знал каждый школьник, если не прогуливал уроки истории и политологии.

– Я, кажется, знаю его, – сказал Момо, остановившись напротив портрета мужчины средних лет, больше похожего не на политика, а на солдата прошлого века: короткие волосы прикрывала потёртая фуражка, из-под расстёгнутого френча выглядывала неказистая хлопчатобумажная рубаха, а брюки были заправлены в сапоги. В руке мужчины дымилась трубка.

– Сифа Линстей знает каждый. – Сазуки встал рядом с подростком и с гордостью посмотрел на политика.

– Кроме меня, наверное, – скромно подала голос Амира.

– В годы его правления закончилась последняя Мировая война и родилось единое социалистическое государство Гайя, – сделал краткий экскурс в историю Сазуки. – Народы сплотились, чтобы вместе бороться не только с монстрами, но и с голодом и разрухой. Кто-то, конечно, вспомнит долгие годы репрессий, но подумайте сами – не было спекулянтов, взяточников, воров-бюрократов, рабочий класс ценился, активно поднималась экономика, восстанавливались и расширялись города, а политики не кичились дорогими машинами и часами за сто штук гайлей на руке. Конституционные права каждого гражданина и законы безукоризненно соблюдались. «Настоящая свобода имеется только там, где уничтожена эксплуатация, где нет угнетения одних людей другими, где нет безработицы и нищеты, где человек не дрожит за то, что завтра может потерять работу, жилище, хлеб» – вот его главные слова.