У меня в руках его последний подарок – сотовый телефон. Я сжимаю его пальцами так сильно, что кажется, он вот-вот треснет. Сдерживаю себя от того, чтобы не посмотреть на него. Если я позволю себе эту слабость, то вцеплюсь в его ногу и он будет уходить отсюда, таща меня по полу. Потом отряхнёт ботинок, чтобы сбить грязь, и пойдёт дальше. 

Поднимаюсь, как примерная девочка. Ведь этого от меня и ждут. 

– И где моя комната? 

Хозяин дома вновь улыбается дежурной улыбкой. Переводит взгляд на Сабурова в ожидании разрешения. Тот, должно быть, кивнул, не знаю. Но мужчина поднялся и вывел меня из гостиной. 

Пытаюсь держать себя в руках, но, кажется, рассыпаюсь с каждым шагом всё больше и больше. Оставляя в следах от моих шагов пепел. 

Николай Сергеевич провёл меня в просторную комнату на втором этаже. Девчачью. Красивую, с бледно-лиловыми стенами, белой кроватью с балдахином и большими окнами с видом на сад. Не спальня – сказка. Сколько же Сабуров заплатил за этот дорогой приют? 

– Смежная с этой комнатой детская Аннушки. Господин Сабуров распорядился позднее привезти ваши вещи. Располагайтесь, скоро ужин. Если пожелаете, его поднимут сюда.

Когда дверь за ним закрывается, я припадаю спиной к стене и медленно сползаю по ней. Наконец позволив себе чувства. Рыдания вырываются из меня толчками, крупная дрожь сотрясает всё тело. Я закрыла рот рукой, потому что опасалась, что меня услышат и на первом этаже. 

Такой брошенной я не ощущала себя, даже когда мама ушла. Тогда всё воспринималось иначе, осознание пришло не сразу. 

Но Сабуров… мне казалось, он не сможет отказаться от меня. Я чувствовала, что, несмотря на все мои выходки, он что-то испытывает ко мне. Но выяснилось, что нет. 

Дверь из смежной комнаты распахнулась. Вошла Аня. 

Мне совсем не хотелось, чтобы она видела меня такой разбитой. 

– Спичка! Ты здесь! Ты осталась! – испуганная моим состоянием, она подбегает ко мне и не знает, что делать. – Почему ты плачешь? Тебя кто-то обидел? 

Аня опускается на пол рядом со мной, неловко пробуя меня обнять. Я сжимаю её за плечики, не в силах справиться с собственной болью и разочарованием. 

– Угу, – единственное, что способна произнести сквозь душащие слёзы.

– Кто? Тот огромный мужик? Он так смотрел на тебя, – её слова ещё глубже бередят рану. 

– Как? – всхлипывая спрашиваю, прекращая реветь.

– Не знаю, – тихо отвечает, устроившись у меня под мышкой, – будто очень голоден. 

Вытираю зло слёзы с щёк, целую макушку сестры, пытаясь прекратить реветь.

– Чтоб он вечно испытывал голод. 

23. Глава 23

II

В салоне новенького автомобиля пахло бомбически. Втянула химозный запах кожи и пластмассы, словно наркотик через трубочку. Только на днях сняла защитную плёнку с приборной панели, ещё не заляпанной отпечатками. 

Кончиками пальцев ласково погладила кожу руля, в центре которого красовался логотип в форме трёхлучевой звезды. Эта дорогая тачка – подарок государства за занятое мной призовое место на чемпионате мира. 

 По салону разносится сигнал входящего звонка, пока я стою на светофоре. Егор звонит. 

– Привет, котёнок. 

Морщусь. 

– С двадцатиоднолетием! Ты уже получила мой первый подарок? 

Утром доставили огромный букет алых роз. 

– Спасибо, Егор, ещё не успела тебя за них поблагодарить. Еду с утренней тренировки в универ. Цветы чудесные. 

С Егором я встречалась последние три месяца. Он раздражал меня чуть меньше, чем другие молодые люди, предпринимающие попытки ухаживать за мной. А ещё очень отдалённо, фигурой и ростом, он напоминал мне Сабурова. Тоже боксёр. Только поэтому, наверное, я и обратила на него внимание.