Больше не понимаю, кто друг. Кто враг. Поведение Сабурова выбивает из колеи. 

Сжимаю челюсть, ожидая обещанной речи. 

– Ну, – подстёгиваю, теперь смотря в глаза только незнакомца. 

– Присядь, – кивает на диван. Во мне кровь бурлит, я едва не прыгаю, стоя на месте, от переизбытка чувств. Пытаюсь справиться с собой и медленно, подрагивая каждой мышцей, сажусь рядом с Сабуровым под его пристальным взглядом. Не смотрю на него, но хорошо чувствую. 

– Аня – моя родная дочь, – говорит Николай Сергеевич. 

22. Глава 22

Но я до этого уже успела догадаться. Зачем ещё могла ему потребоваться девочка.

– Что-то вы о ней долго не вспоминали, – моя верхняя губа приподнимается от испытываемого отвращения.

Он качает устало головой. Не соглашаясь со мной. Отрицая мои слова.

– Я ничего не знал о ней, пока не объявилась ваша мать. Снова. Много лет назад она сбежала от меня вместе с моим бухгалтером. Обобрав меня. Будучи уже беременной. Ничего мне об этом не сказав. Не знаю, каким был их план, искать их я не стал. Недавно у неё закончились деньги, и она ко мне обратилась. Рассказала про дочь и шантажировала её местонахождением, – он замолкает на мгновение, а затем продолжает: – И нашей связью. 

История, к моему неудовольствию, весьма походила на правду. Вполне в духе моей мамашки. 

Опустила взгляд на свою юбку. Стыд за мать жёг щеки так, будто я в ответе за её поведение. Во мне её кровь, и эта кровь отравляет моё существование с рождения.

– Ане без вас плохо, а вам без неё, – продолжает он. Цепко наблюдаю за ним. Его взгляд перемещается на Сабурова, словно в ожидании одобрения. Спасибо, что не по бумажке читает. – Я предлагаю вам остаться с ней. Вы обе ни в чём не будете нуждаться. Я знаю, что вы занимаетесь спортом. Поверьте, живя здесь, будет легче достичь цели. Или найти любую другую.

Его слова звучат красиво. Складно. Если бы не одно жирное но. Когда он забирал Анечку, плевать ему было на моё благополучие и то, как нам плохо друг без друга. Наверняка это он сделал так, чтобы она не могла связаться со мной. Но затем вмешался Сабуров. 

Догадываюсь, что Ратмир нарядил меня в костюм от «Диор» только потому, что хотел, чтобы я понравилась этим лощёным богачам. В их чистом, без единой соринки, домике. 

Он решил оставить меня здесь. Сплавить, да так, что совесть будет молчать. 

Я чуть наклоняюсь корпусом вперёд, будто вот-вот упаду с дивана. Сжимаю с силой пальцы. Костяшки белеют. Едва сдерживаюсь, чтобы не кинуться ему на шею и умолять об ином варианте. Я к такому не готова. Не готова расстаться с ним.

Ведь у него имелся выбор. Я видела это по лицу бывшего хахаля матери. Он, очевидно, боится моего покровителя. 

Сабуров мог забрать из этого дома и меня, и Аню. Но не захотел. Ему куда удобнее избавиться от меня. Вырвать занозу с корнем. А если глубоко застряла – с кожей. 

Чувствую его тяжёлый взгляд на себе. Ждёт моего решения.

Я должна была быть ему благодарна. Но ни на какую признательность сейчас не способна. Мне хочется вцепиться в его лицо ногтями за то, что творится в моём сердце. 

Господи, какая же я наивная дура. Самонадеянная, самодовольная, уверенная в себе настолько, что уже не сомневалась, что его яйца в моих руках. А он взял и обрубил мне кисти. 

Я не могу встать и уйти. Не могу не согласиться. Не могу доверить неизвестным людям сестру. Выбор без выбора. 

Разрешили бы они ей видеться со мной, скажи я нет сейчас? Не факт. 

А Сабуров… он уже отказался от меня. 

– Хорошо, – медленно поднимаю ресницы, смотрю на Николая Сергеевича. 

Он скупо улыбается. 

От взгляда Сабурова моя щека грозит вот-вот возгореться.