В комнату вошла женщина, и вслед за ней девочка в бледно-розовом платье с пышной юбкой. Мы с Аней всегда смеялись над такими нарядами, не представляя, куда в наше время их можно надеть. Разве что на чаепитие со Шляпником. Сама бы Аня никогда в жизни подобное не выбрала.

Я её даже поначалу не узнала. В моей голове не укладывалось, что я могу встретить её в обстановке этого роскошного дома. Тело всё поняло раньше мозга. Туфли проскользили на месте, когда я резко поднялась, едва не упав, и побежала к Ане. Она тоже смотрела на меня широко распахнутыми глазами. Должно быть, мой наряд вызвал у неё ту же реакцию. 

Мы ударились, потому что обе налетели друг на друга. Я смяла её худощавое тельце, жадно вдыхая запах её волос. Словно боялась, что мне подсунули какую-то другую девочку. Сама даже не поняла, что плачу. Напряжение минувших дней разорвалось внутри, потекло по венам, отпуская. И я не могла сдержаться. 

И сестра, видя мои слёзы, тоже заревела. А я от её плача ещё сильнее. Как же страшно мне было за неё. Как жутко. И как хорошо стало сейчас, стоило увидеть её целой и невредимой. Я ощупываю её пальцами, словно опасаясь, что где-то есть ранка, которую глаз мог пропустить. 

Только рана в её взгляде. Слишком взрослом для её детского личика. Она так же, как и я, не представляет, что происходит. 

– Как ты здесь оказалась, я не понимаю!? – сжимаю её плечи, заглядывая в светлые глаза. Наблюдая, как на длинных ресницах повисли слёзы. 

– Меня удочерили, – обиженно отвечает, тихо. Чтобы никто не слышал. 

Размышляю о том, чтобы взять её за руку и увести отсюда. Я ни черта не соображаю, вокруг творится хаос, а мы в его эпицентре. Но одно я знаю точно. Не хочу, чтобы Аня оставалась здесь. 

У меня есть тысяча вопросов, которые хочется ей задать. Почему она ни разу не позвонила мне? Почему не вышла на связь? Причина была, но какая? Как её могли удочерить в такие сроки? Это же не законно! Или богатым закон не писан? 

– Я не знаю, кто вы, – обращаюсь к мужчине, поднимаясь, – и какое отношение имеете к моей сестре, но она с вами не останется. 

Внутри меня буря бьётся о скалы. Чувствую, что готова разорвать любого, кто посмеет приблизиться ко мне и Ане. Перевожу взгляд на Сабурова. Он сидит, как сидел. Вольготно и спокойно. Наблюдает за мной. Мне бы хотелось верить, что он мне поможет. Но его вид говорит об обратном. Он не на моей стороне.

– Серафима, сядь, – приказывает мне Сабуров. В его голосе холодная сталь. Сглатываю слюну, ощущая, как решимость тает. Куда я уйду, если он против?

– Серафима, выслушайте нас, – просит мужчина. 

Опускаю взгляд на Аню. Она пойдёт со мной куда угодно. В груди бухает сердце, и пульс в виски.

– Наташа, уведи пока Анечку, – отдаёт распоряжение мужчина предполагаемой супруге. 

Я сильнее сжимаю пальчики сестры. 

– Аню у вас никто не отнимет, Серафима, но нам нужно поговорить с вами, – пытается вразумить меня. 

– Один раз уже отняли, – задираю упрямо подбородок. 

Мой взгляд мечется с незнакомца на Сабурова, к женщине, которая направляется в мою сторону. Ощущаю себя загнанной в угол. 

– Пойдём, Анечка, – словно к собаке с лакомством в ладошке и поводком за спиной, обращается женщина к сестре. Вкрадчиво, с милой улыбкой. Впрочем, улыбка у неё действительно милая и располагающая. Она тут единственная похожа на человека. 

Сестра смотрит на меня, ожидая моего решения. Деваться особо некуда. 

– Всё будет хорошо. Я никому тебя не отдам, – заглядываю в её глаза, донося информацию. Чтобы она верила в меня. Секунду колеблется. Кивает. Верит. 

Её уводят. Мы остаёмся втроём.