– Ты меня потащил туда.

– Так я тебя мордой в стол не тыкал: «играй, играй, кутёнок глупый».

Петя уцепился за голову, раскачиваясь из стороны в сторону.

– Что делать? Что делать?

– Брось, Петруша, – Калязин обхватил Лемаха за плечи и зашептал в ухо. – Заварзин велел сказать, что деньги – не главное. Главное – дружба. Сейчас он тебе поможет, потом, ты – не забудешь ответить. Человек человеку – друг, товарищ и брат.

Петя очумело тряхнул головой. Его мозги отказывались воспринимать, о чём говорил Василий Семёнович. Понял только, что платить денег не нужно и, от полноты охватившего облегчения, громко икнул. И икал всё время, пока наливались с Васькой водкой, а после заснул прямо за столом, посреди пустых стаканов.

Варенька спустилась в гостиную поздно. Бессонная ночь повалила её в дрёму лишь на рассвете. Поэтому Марфуша потерпела поражение в сражении за одеяло. Девка тянула перину к себе, а барышня упорно кутала в неё голову. Окончательная победа могла бы остаться за нянькой, ежели бы Варенька жалобно не пробормотала:

– Оставь, Марфуша, сил нет – спать хочу. Всю ночь с боку на бок…

В доме было чисто, светло и тихо.

Варя углядела свернувшегося в уголке дивана котёнка.

– Похоже, Муська, мы с тобой одни в доме, – сказала безмятежно спящей кошке барышня и прошла к окну. – Папенька, понятно, отправился на свой ежедневный променад. А челядь куда вся подевалась? Не иначе, с собой забрал.

Она представила, как Илья Савович командует марширующими следом людишками и весело засмеялась. Вот было бы весело-то!

– Проходите, милостивый государь, без стеснения.

Заслышала Варвара Ильинична голос папеньки в прихожей и заторопилась навстречу, тепло улыбаясь: ах, папеньку снова кто-то подцепил для душевной беседы. Бедолага, небось, не чает, как ему отвертеться, нужно помочь. Сделать вид, что у Ильи Савовича спешное дело, про которое он по рассеянности забыл.

Господин Коржавин не выглядел несчастным, он был оживлён и излучал полное довольствие. Он поворотился навстречу дочери и сказал бодро:

– Варенька, оказывается, господин граф тоже любит пешие прогулки и считает их необходимыми для поддержания жизненных сил.

Девушка перевела взгляд на спутника батюшки – господин Шербрук, милорд…

– Милая, тебе тоже нужно совершить прогулку.

Полный энтузиазма голос отца был настойчив, и Варя согласно кивнула головой, чтобы предстать перед гостем послушной дочерью. Она вовсе не предполагала, что папа имеет в виду незамедлительный променад.

– Надень шляпку, поторопись. Мистер Шербрук был так любезен, что согласился сопровождать тебя.

Варвара Ильинична оглядела своё неброское платье в жёлтую клеточку, совсем непредназначенное для появления на людях, тем более в обществе кавалера, одетого как на приём к королеве. Она растерялась. Сказать папеньке, что не одета должным образом? Он только сделает большие глаза, а хуже того, скажет: «Ты ведь не голая, Варенька». Папа удивительно неприхотлив в одежде, а что существует такое слово, как «мода» он, наверное, и не знает. Ежели бы не Марфуша, с чётким представлением о том, что надобно носить молодой барышне, а что нет, Варя ходила бы Бог знает в чём.

Её колебания не остались незамеченными; тёмные глаза Александра насмешливо прищурились, вызывая в душе девушки волну негодования. Она пулей метнулась наверх, в свою комнату и схватила первую попавшуюся шляпную коробку.

На улицу она улыбнулась ласкающему солнцу и водрузила шляпу на голову.

– Не слишком удачный выбор, – сказал ей граф ровно, предлагая свою руку.

Варя и сама это знала. Оказалось, что впопыхах она ухватила широкополую, чёрную шляпу, отороченную соболем. В сочетании с весёленькими клеточками платья смотрелось всё восхитительно необычно. Тем Варвара Ильинична и утешилась; сегодня она – самая необычная московская модница. Графа же она не удостоила ответом, сделав недоумевающий вид, как будто и не было этого совершенно бестактного замечания.