Выбежав из кафе и шатаясь в разные стороны, спотыкаясь об самого себя, вот такой вот растрепанный с диким криком души и слезящимися глазами, мчался болеющий нами мальчик, которого ангелы научили сверлить небо одним лишь взглядом.
Он мотал головой по небесным углам в поисках луны, ушедшей не вовремя за облака.
– Ты гдеееееееееееееееееее? – кричал он в красное небо, захлебываясь и кашляя от бегущих вместе с ним слез. Ветер, лишь он стирал эти слезы с лица, ласково трепал волосы в надежде хоть как-то помочь, хоть как-то успокоить. Это был блеск глаз зверя, не желающего уходить в угол, которому было еще не все равно, который всегда побеждал, но никогда не мог понять вкуса победы. В итоге с ним никого и ничего, кроме пьяных домов с огнем горящими окнами.
– Я здесь… я один и я люблюуууууууууу…
Глава 4
Тихий стук часов. На улице было уже светло. Шторы раздвинуты. Севиюс лежал в кровати, не желая открывать глаза. Все, думал он, сон закончен и то, что произошло с ним вчера, его уже никак не беспокоило, скорее он этого старался не вспоминать, потому что всегда боялся откровенничать с самим собой. Теперь он снова в своей повседневной маске, он снова будет обманывать самого себе.
– Давно не было такого спокойствия, – сказал Севиюс и стал растягиваться в кровати. Приятный новый прилив энергии, каждый раз приносил ему такую динамику, которую казалось и смерть не остановит. Вскочив с постели, Севиюс побежал в ванную, открыл кран, и вода хлынула в ведро, стоящее под краном. Как ребенок Севиюс играл с водой и даже не заметил, как она стала переливаться за края ведра. Вспомогательным движением туловища вниз, голова Севиюса канула в набранное в ведро море. Находясь головою под водою, он открыл глаза и задумался:
– Интересно, сколько капель воды в одной этой большой капле, хотя все зависит наверное от размеров капающей. Если бы вода капнула из ведра, то капля была бы одна и большая, получается, что из крана натекло капель много и все они такие маленькие. А называется это все «дебилизм».
Он бы забыл о том, что человек не земноводное создание, если бы не почувствовал, что промокло все, даже мозг. Эта мысль его рассмешила, и изо рта полезли крупные пузыри подводного смеха. Он высунул голову из ведра и стоя над ванной, предварительно как следует надышавшись воздухом, стал трясти головой в разные стороны. Выпрямившись, он обернулся к зеркалу, в котором минуту назад можно было заметить только затылок чуть не утонувшего в ведре молодого человека. Львиная прическа, растрепанные волосы, большая челка, из-за которой блестели карие глаза, чистое, как будто девичье лицо, все это иногда выводило его из себя, иными словами не всегда нравилось. Но он понимал, что такой вид присущ только ему одному, и надо любить себя таким хищником.
Продемонстрировав длину своего языка своему отражению в зеркале, схватив зубами с полки зубную щетку, он бросил ее в ванную, выжав почти весь тюбик пасты себе на язык и заключив пасту за зубы, он стал рычать. Рычал он внутренним голосом, видимо и у того тоже было хорошее настроение или оно радовалось просто тому, как ведет себя внешняя сторона создания, то есть одно с другим откликалось и вошло в состояние утренней, веселой гармонии жизни. Рот превращался в лед.
– В дело пошла моя щетка, – крикнул он, разбрызгав пену вокруг себя и несколькими каплями задев Тока, валяющегося задней частью тела в коридоре, а передней в ванной комнате, в общем, это называется на пороге. Ток лениво взглянул на хозяина, сонный видимо после бурной ночи, затем снова опустив голову и закрыв глаза, задумался: