– Какой еще труп? Это пьяный матрос, я сейчас отвезу его на судно. Минуту назад он свалился на дороге, вот я и остановился помочь. – И елейным тоном я добавил: – Это же будет христианское деяние, верно? С трупом я не стал бы возиться.

Апелляция к профессии не сработала. Тоном, поставленным, должно быть, специально для паршивых овец в его стаде, преподобный изрек:

– Я должен убедиться в том, что вы сказали правду.

И решительно подался вперед. А я не менее решительно его оттолкнул.

– Пожалуйста, не надо. Вы же не хотите, чтобы я лишился патента?

– Я так и знал! Сразу понял: здесь что-то нечисто. Раз вы боитесь лишиться патента…

– Боюсь. Если сброшу вас в канал, такси мне больше не водить. Конечно, – добавил я задумчиво, – это при условии, что вам удастся вылезти.

– Что?! В канал?! Меня, служителя Божьего? Сэр, вы смеете угрожать мне насилием?

– Почему нет?

Доктор Гудбоди поспешил отступить на несколько шагов:

– Сэр, я запомнил номер вашего автомобиля и заявлю на вас в полицию!

Ночь выдалась длинная, и мне хотелось вздремнуть до утра, поэтому я сел в машину и уехал. Преподобный потрясал мне вслед кулаками, что свидетельствовало не в пользу его любви к ближнему, сопровождая свои действия гневной обличительной речью, но я не разобрал ни слова. Вероятность того, что он обратится в полицию, казалась мизерной.