– А мне ты зачем все рассказала? – холодно осведомился Агафонов, поднимаясь из-за стола, так и не притронувшись ни к чаю, ни к печенью.

– Ну, как же! – всплеснула руками Нина. – Должен же ты знать, на ком женишься! Справки хоть наведи, кто до тебя был… Анализы в вендиспансере сдай…

– Какая же ты гнусь, Нина, – мотнул головой Михаил. – Давай Егоркин рюкзак, я на улице подожду.

– Ты – идиот, Агафонов, – просипела она, открывая дверь. – Я тебя как своего предупредила… Ну, решай сам. Только не растрепи никому.

– Я тебе давно не свой, – рыкнул он. – И болтать попусту не стану. Но если ты еще раз словом или делом навредишь моей жене, пеняй на себя. Поняла?

– Илье расскажешь? – ухмыльнулась Нина. – Так я ему наплету, что он тебе и не поверит. Любит он меня.

– Твоего мужа я плохо знаю, – поморщился Агафонов. – И могу его только пожалеть. Но если ты пойдешь против нас с Евой, я найду на тебя управу. С Вадимом поговорю. Он сыну мозги промоет, а тот уже тебе клизму вставит. Я доходчиво объясняю, красивая? – ощерился было он. И услышав, как на этаже останавливается лифт, улыбнулся натянуто.

Сын выскочил на площадку и сразу же бросился к нему.

– Папа, едем! А мы с мамой все уроки сделали! – тут же сообщил он. Затем солидно подошел к матери и клюнул в щеку.

– Пока, мам. До завтра!

– До свидания, мой дорогой, – проворковала Нина, обнимая сына. – Миша, езжай осторожнее, – добродушно заметила она, провожая Агафоновых до лифта. И только когда створки закрылись, и новая широкая кабина понеслась вниз, Михаил тревожно глянул на свое отражение в зеркале и кожей почувствовал Нинин страх.

«Почему она так испугалась? В чем причина?»

Уже отъезжая от своего бывшего дома, он заметил Илью, припарковавшего такой же черный крузак на когда-то лично Агафоновым выбитом у ТСЖ месте. Макаров защелкнул немудреный замочек, приваренный к оранжевой трубе, и, махнув Михаилу, заспешил к машине будущего зятя.

– Как там Дуська? – поинтересовался, пожимая руку. – Скажи ей, чтоб бросала уже нимесил пить. Он осложнения дает. На сердце и почки.

– Спасибо, бро, – протянул Агафонов и, вырулив на проспект, задумался.

«Хороший парень Илья. Да и вся семья адекватная. Как же его угораздило на нашей Нине поджениться, – мысленно фыркнул он и тут же почесал затылок. – Интересно, а как они познакомились? Где вообще Антонина могла подцепить врача? Она и не болела вроде», – пробурчал он про себя и, вспомнив о нимесиле, произнес:

– От сердца и почек на память цветочек.

И тут же чуть не отвесил сам себе подзатыльник.

«Ну, ты хорош, Мишаня, – подумал он, слушая вполуха рассказ Егора. – Замуж девчонку позвал, кольцо всучил, а цветы? Хоть бы репейник ей подарил, что ли?»

– Ты мне код от вайфая скажешь, пап? Я после ужина постримить хочу. Мне и так полно донатов накидали…

– Что? – изумился Агафонов. И если слово «донаты» он еще мог перевести как деньги, то глагол «стримить» слышал впервые.

– Сейчас Еве цветов купим, – обронил он, подъезжая к цветочной лавке, – и ты мне популярно все объяснишь, идет?

– Ага, – кивнул сын и, покосившись на большой букет белых роз, начал втолковывать, как маленькому: – Есть такие ребята, они сами в игры не играют, а только смотрят по удаленному доступу. А я, ну, то есть тот человек, что играет, разрешает смотреть и берет за это деньги. Донаты то есть...

– То есть ты играешь и еще получаешь за это деньги? – изумился Агафонов. – И что, кто-то платит?

– Да, – кивнул Егор. – Все, кто хочет смотреть, платят…

– А это безопасно? Ну, в смысле закона?

– Да, все чисто, – довольно хмыкнул Егор. – Только пацан из седьмого класса требует с меня двадцать процентов. Типа он меня защищать станет…