- Она брала тебя с собой? – ужаснулся Агафонов и, обняв Еву за плечи, притянул к себе.

- Нет, - слабо улыбнулась она. – Мама оставляла меня играть с Камиллой. Но тетя Галя и бабушка Валя обсуждали мою маму и Влада. А мы с Милкой играли рядом и все слышали. Многое я не понимала тогда. Но запомнила все. И поверь, у меня было время восстановить эти разговоры в памяти. Я люблю ее до сих пор. Ее  невозможно не любить. Но если бы папа повел себя по-другому, если бы мама думала и о нас, ее детях, жизнь сложилась бы иначе и она была бы жива.

- Ну сама подумай, - ласково протянул Агафонов, - как ее сложная жизнь повлияла бы на твою? – поинтересовался он, тщательно подбирая слова.

- Она нервничала из-за этого Влада. Никак не могла выбрать, с кем остаться. Папа бы ей нас не отдал. Да и Хоуку трое чужих детей не приснились бы в ночь глухую. Не тот он человек, чтобы с ним можно было б построить семью. А пока мама думала, Влад закрутил роман с какой-то малолеткой и попался на этом. Был страшный скандал. Бабушка Валя, его мать, и тетя Галя вопили в голос. Потом мы с мамой вернулись домой, она приготовила обед. Отругала братьев за бардак в комнате, легла на диван и умерла. Папа сказал, что сосуд лопнул.

- Ева, - прошептал Агафонов. - Я клянусь тебе, любовь моя, - заглянул он ей в лицо и взял ее руки в свои. – У тебя не будет поводов для волнений. Гулять я точно не собираюсь. Ты тоже… Значит, проблема измены нам не грозит…

- Наверное, - тяжело вздохнула она. – Знаешь, дети алкоголиков обычно не пьют. Вот и я на примере родителей боюсь измен. Страшно боюсь.

- Как мне еще убедить тебя? – рыкнул он, прижимая ее к стволу дерева. – Как заставить поверить мне? Как доказать, что я не верблюд и не Рома Демьяновский…

- Я люблю тебя, - прошептала Ева, обвивая обеими руками его шею. – Верю тебе безоговорочно, Миша.

- То-то же, - пробурчал он, снова целуя ее. – Никому тебя не отдам… Пойдем обратно, девочка, - улыбнулся он, беря ее за руку. Я замерз  как собака…

Лениво переговариваясь дорогой, они тихо брели к машине. Ева чувствовала, как старые боль и обида уходят прочь. Растворяются в тепле Агафоновских рук, в его страстных и горячих поцелуях.

«У нас с Мишей своя жизнь, - подумала Ева, - и нечего оглядываться на родителей. Нет причин быть несчастными, если они не смогли стать счастливыми. Мы вместе, и это главное. Мы любим друг друга, и это навсегда».

Ева будто бы со стороны наблюдала, как Агафонов, крепко сжав ее руку в своей, переходит дорогу. Важный и сосредоточенный. Она чувствовала, как ее обволакивает спокойствие и тихая радость.

«Ты только мой, Мишечка», - вздохнула она про себя, ощущая небывалый прилив нежности к этому строгому и взрослому мужчине, и уже хотела поделиться с Агафоновым своими мыслями, когда он остановился посреди тротуара, обвел растерянным взглядом пустую площадку около входа в аэропорт и негодующе прогудел:

- Ептиль, гребаный сарай, а где моя машина?