– Никак нет! – А потом добавил чуть смущенно и совсем не по уставу: – Сказали, что ваш друг… – Вид при этом он имел весьма расстроенный, из-за того, что не смог точно доложить, кто «искали».

Я быстренько обрисовала ему портрет Юрика, на что охранник радостно возвестил:

– Так точно! Он самый!

Я про себя выдохнула. Уф… Наконец-то мы добрались до истины. Прошла быстро в кабинет и только там, вытащив из сумки телефон, проверила входящие звонки. Ну конечно!!! Я ж в монастыре звук отключила, а включить совсем забыла! В итоге: пятнадцать пропущенных звонков от Юрика. Вот черт!! Пятнадцать звонков приравнивались, если и не к вселенской катастрофе, то очень близко к ней. Поспешно набрала номер друга, и уже после одного гудка он ответил, будто только и ждал этого моего звонка. И вместо «привет» или, на худой конец «как дела», в трубке послышался рев:

– Дуська!!! Где тебя черти носят???!!

Я было принялась что-то лепетать, пытаясь, непонятно с какого перепуга, оправдываться, но друг меня перебил, проворчав:

– Ладно… Жива – и слава тебе… Ты где сейчас?

Я честно и со всей откровенностью ответила, что на работе. В трубке повисла секундная пауза, а потом голос Юрика произнес:

– Так… Иди сейчас домой, и носа оттуда не высовывай. Я как приду, в окошко стукну. – И, не дожидаясь, когда я начну задавать дурацкие вопросы, отрезал: – Все! Иди домой…

Сказать, что Юрик меня перепугал до дрожи в коленях, значит, ничего не сказать. В голове у меня стала крутиться только одна единственная фраза: «Небо пало». Ничего более толкового на ум не шло. Быстренько закрыв сейф, предварительно затолкав в него все бумаги, я рванула в сторону дома, и только уже по дороге сообразила, что моя машина так и осталась на паркинге рядом с магазином. Возвращаться уже не стала, подумав, что там она будет целее под бдительным оком Сережи. Тем более, жила я всего-то в пятистах метрах от работы. Только пересечь центральную площадь и одну улицу – и вот я уже дома. Пока бежала, передумала все, от начала войны до собственного ареста по неведомой мне причине, но ни на чем толковом я так и не остановилась. По сторонам тоже головой не вертела. Если слежка и была, то ничего необычного они все равно не увидят. Я просто спешу домой. Может, я утюг забыла выключить, а сейчас только вспомнила, вот и лечу, сломя голову. Больше всего, если честно, меня напугало в словах Юрика, что он «стукнет в окно». Это что, конспирация такая? А с чего бы вдруг? В общем, мысли жужжали в голове, словно пчелы в растревоженном улье. Только, в отличие от пчел, никакого порядка в них не было.

Прибежав домой и не включая свет, я уселась под окном (квартира, слава тебе, Господи, была на первом этаже) в ожидании, когда Юрик «стукнет». От окна оторвалась только два раза. Первый, когда метнулась на кухню включить чайник, а второй, когда налила себе чаю, так как в горле, не иначе как от волнения, все пересохло, словно я трое суток блуждала по пустыне без капли воды. Слава Богу, ждать пришлось не очень долго, иначе меня бы точно кондрашка дернула. Юрик и в самом деле, протиснувшись, словно индеец в дозоре, между зарослями сирени, росших под самым окном, тихонько стукнул по стеклу. Хоть я и ждала этого самого «стукнет», но переполошилась так, будто над самым ухом услышала выстрел. Сразу же распахнула окно и, свесившись вниз, зашептала:

– Юрик, это ты?

Друг выплыл из темноты, словно привидение, и недовольно проворчал:

– Я, я… А ты что, кого-то другого ждала? А ну, подвинься, дай человеку пролезть…

И в самом деле, уцепившись за край подоконника, он, несмотря на свою внушительную комплекцию и майорское звание, довольно ловко подтянулся на руках и, перекинув сначала одну ногу, потом другую, оказался весь целиком в моей квартире. Отряхнулся, словно пес, который только что вылез из воды, и, закрыв окно, посмотрел на меня, словно я предала вместе с нашей дружбой заодно и Родину. Честно говоря, мне все это театральное представление уже порядком поднадоело, если не сказать хуже, поэтому, не особо церемонясь, я возмущенно прошипела: