Пока Марта знакомилась со своим рассказом, Аня гуляла взглядом по полкам, аккуратно расставленным банкам и красивым фарфоровым фигуркам, обитающим на кухне.

– Да, всё правильно, – наконец услышала оперативница привычную фразу.

– Теперь сразу под текстом пишите: «Мной прочитано, с моих слов записано верно» – и подпишитесь там же и внизу каждой страницы.

Закончив бюрократию, и гостья и хозяйка встали из-за стола, и Сорокина отправилась одеваться.

Уже в дверях Астахова протянула ей пакет.

– Здесь чай, который вы пили, заварочная чашка и небольшая инструкция по завариванию, – сообщила она. – И не отказывайтесь – мне очень хочется вас угостить.

– Мы с вами ещё познакомиться толком не успели, а вы меня уже всю задарили, – шутливо запротестовала Сорокина.

– Это вы ещё не успели, а я-то о вас уже всё знаю, – рассмеялась Марта. – А вот, например, ту девушку, которой я заявление писала, я бы задаривать не стала.

– А почему?

– Она какая-то поверхностная. Пустые глаза… И вы знаете – это, конечно, странно, но она мне напомнила Антона… Такая же… безразличная, холодная…

– Серёж, останови-ка здесь.

– Нельзя же на мосту, – робко попробовал сопротивляться водитель.

– Тормози-тормози, пройтись хочу. Высади и езжай – я догоню.

Чёрный «Мерседес», со включенной аварийкой, застыл в полосе. Задняя правая дверь седана открылась, и подошва дорогих ботинок пассажира коснулась мокрого асфальта. Мужчина вышел, поёжившись от внезапного порыва ветра, поднял воротник пальто, благополучно пересёк «выделенку» и, перешагнув высокий бордюр, оказался на тротуаре. Там он остановился и посмотрел по сторонам: на всём протяжении огромного Большого Каменного моста – ни одного человека. Только нескончаемый поток машин за спиной.

Он и сам толком не мог понять, откуда возникло это чувство – желание остановиться и выйти из машины. Как будто что-то тянуло – незримое, неосязаемое, но непреодолимое.

Мужчина повернул налево и не спеша пошёл, спрятав руки в карманы. Водовзводная башня притягивала взгляд – классический «открыточный» вид на Кремль. Внизу река несёт отражения густых белых облаков. Красиво. Солнце играет бликами на её беспокойной поверхности, дрожащей то мелкой рябью от порывов воздуха, то крупными волнами от проплывающих туда-сюда прогулочных теплоходов.

На середине моста он остановился и снова посмотрел по сторонам – по-прежнему ни души, но в голове как будто тихий шёпот, переходящий в беззвучный крик.

Мокрая ограда соревновалась с волнами переливами ярких вспышек отражённого света, и они – эти два коротких отрезка, шириной чуть меньше его ладоней – приковывали к себе взгляд неестественной бледностью покрывавшего их инея.

Мужчина протянул к ним руки, словно пытаясь разогнать этот морок, обманывающий глаза, и тут же отдёрнул их – ледяные молнии вонзились в кожу, незримо разрывая плоть и вгрызаясь в кости, пронеслись по всему телу и выбили землю из-под ног. Взмахнув руками, как будто был не на шершавом асфальте, а на мокром льду, он едва не упал, но, поймав баланс, устоял, в недоумении разглядывая неповреждённые ладони.

– Молодой человек, у вас всё в порядке?

Мужчина уверенно зафиксировал ноги и перевёл удивлённый взгляд на проходящего мимо старичка с палочкой, выдавив из себя подобие улыбки.

– Да, всё хорошо. Похоже, статическим электричеством шарахнуло.

– Поаккуратнее. Там внизу вроде кабель меняют.

– Спасибо, постараюсь. Не ожидал.

Старик пошёл дальше, что-то тихо ворча себе под нос и покачивая головой, а мужчина непроизвольно потянулся обратно к ограде.

Беззвучный крик усилился, словно моля о помощи, и его руки уверенно легли на обжигающий иней. Металл забирал тепло ладоней и отдавал им свой холод. Какой-то… неживой, нечеловеческий холод…