Предложение было настолько неожиданным, что все немного оторопели. Тот согласно закивал головой, Псих неопределенно пожал плечами, а Жир неожиданно обиделся.

– А почему опять его? – надулся он. – Почему как застолье – так сразу Четвертый? Есть и другие кандидатуры. Ничем не хуже.

И он многозначительно состроил глазки Березе. Та опять залилась смехом.

– Потому, поросятина ты навязчивая, – вмешался в разговор Кедр, – что это вы его сопровождаете, а не он – вас. Значит, он – главный. Он ствол для всех веток этого проекта. Ну что, ствол, идешь? На пару часов отлучишься, не больше.

– Ну… Иду. Интересно, – решился монах. – Только на пару часов не получится, я посмотрел на карте – Клюквенное болото отсюда не очень близко.

– Это не твоя забота, – отрезал Дуб. – Мы своими тропами через лес пойдем.

Он легко приподнял юношу, посадил его на свое плечо. Нежданные гости быстро спустились к лесу, где растворились между деревьев, как их и не было.

Клюквенное болото

Тугулымский сектор,

Свердловская локация

57°06′ с. ш. 64°95′ в. д.

На клюквенном болоте долгие расположились с неожиданным комфортом. Никакого костерка, без которого для людей пикник – не пикник, конечно же, не было, но все остальное было на высоте – милая полянка на острове, удобные шезлонги, расставленные кружком, столик с закусками и даже несколько бочонков с пивом.

Сняв Четвертого с плеча, Дуб отошел к куче вещей и чем-то погремев там, спросил у Четвертого:

– Тебе к пиву кружку?

От такого вопроса монах опешил и не сразу нашелся, что сказать. Вместо него ответила Береза.

– Дуб, не тупи! Конечно, кружку.

Крепыш кивнул и вернулся, неся в одной руке пивную кружку, а в другой – три таза. Или, точнее, банных шайки, в которых ноги парят.

– Наконец-то! – буркнул Кедр, цапнул одну емкость, быстро разулся, сунул ноги в таз и забулькал бочонком, наполняя шайку пивом.

– Кайф! – счастливо простонал он и пошевелил пальцами ног. – Холодненькое…

Дуб тем временем галантно поухаживал за дамой, подливая пива ей в таз. Потихонечку потягивающая пиво Береза по-кошачьи жмурилась от удовольствия.

Четвертый мысленно пожал плечами и наполнил пивом кружку – за слабые алкогольные напитки Система почему-то не штрафовала, и этим попустительством Жир с Тотом активно пользовались в деревнях. Когда, конечно, деньги были.

Когда все утолили первую жажду и пригрелись на ласковом майском солнышке, Дуб предложил Четвертому:

– Ну что, может, начнем уже?

– Да я не против, – пожал плечами монах. – Только я так и не понял, что вы от меня хотите?

– Я? – переспросил древень и вдруг заговорил размеренным стихом:

Я хочу разговоров в холодном подъезде -

Прыгать с темы на тему, чтоб душами слиться.

Я тоскую по песням для трав и созвездий,

По надеждам и планам, которым не сбыться.

Время – вор. Пяткой в грудь колотить надоело.

Но наивные клятвы по-прежнему в силе.

Пусть летать не по чину, но ползать – не дело.

Я тащу сам себя из уютной трясины.

Не положено нам ни покоя, ни света:

Только долг и долги, дураки и дороги.

Но в любви мы сильней, чем бессмертные боги.

Я считал твой архив с допотопной дискеты.

Дуб замолчал. После секундной паузы последовала немного раздраженная реплика Кедра:

– Ну и нафига, Дуб? Договаривались же – ничего сиюминутного, только искусство, которое выше времен.

– Да ладно тебе! – отмахнулся тот. – Подумаешь, пара слов всего.

– Нет, не ладно! – занудствовал Кедр и повернулся к Четвертому. – Вот скажи – ты знаешь, что такое «подъезд»?

Монах опешил.

– Ну, так-то я вообще-то в городе родился и вырос.

– О! – обрадовался Дуб. – Слыхал, ретроград! Подъезд же, не парадное какое.