Кто такой Малкольм Пэрриш? Мария Петренко

Carpediem. Ловите момент, мальчики. Сделайте свою жизнь экстраординарной.

©Робин Уильямс, «Общество мёртвых поэтов», 1989 г.

Здравствуй.

Когда мне было 5, я был уверен в том, что стану лётчиком и буду пролетать над странами и морями внутри огромной железной птицы. Я мечтал стать смелым и бесстрашным пилотом, который будет пролетать рядом с птицами в небесах, оставляя позади белые следы, которые будут разрезать облака. В 10 лет я мечтал стать бизнесменом в огромном офисе с большими окнами и стеклянным столом, за которым я буду подписывать кучи бумаг, которые будут приносить мне огромные деньги.

Сейчас мне 17, и я совсем не знаю, что буду делать со своей жизнью. Кто знает, что ждёт впереди: военная академия, самый престижный университет страны, а может и… нет, это глупости. Сейчас я готов поставить под сомнение любое своё слово, любую свою мысль, любой совет, который я давал кому-либо за всю свою жизнь. Я не уверен в том, что я поступал правильно хоть когда-то.

А о чём мечтаешь ты? Уверен, что в наше время мечты были намного проще. Мне кажется, что через пару десятков лет никому не будут нужны учёба в самых серьёзных школах, работа в самых больших компаниях, дома в самых «зелёных» районах. Времена меняются, а мальчишки остаются мальчишками.

Меня зовут Малкольм Пэрриш. Глупо звучит, правда? Именно поэтому друзья зовут меня по фамилии. Я правда не люблю своё имя, ну, по крайней мере сейчас. Я ещё слишком молод для обращения "Малкольм". Приятно познакомиться.

Сейчас мне 17, и я совсем не знаю, что буду делать со своей жизнью.

03/24/1989

М. П.

Кто такой Малкольм Пэрриш?

– Мистер Уилсон, вы хотите чем-то поделиться со всем классом?

– Что?.. Нет, мистер Говард, простите.

Мистер Говард укорительно покачал головой, придвинул очки поближе к переносице и продолжил читать вслух главы из какой-то старой и скучной книги.

Патрик Уилсон вновь уткнулся в старое письмо, найденное в парте. Как оно могло пролежать почти три десятка лет и остаться нетронутым временем? Юноша просто свернул загадочное послание и сунул его в карман пиджака.

Как только звонок с последнего урока перестал трезвонить, по всем коридорам мужской академии хлынул поток вопящих подростков, сносящих на своём пути всё: учителей, подставки под зонты и растения и друг друга. Однако же, через пару минут разрушительный ураган юнцов стих, и в академии наконец-то воцарились тишина и спокойствие.

Патрик сосредоточенно смотрел куда-то вдаль и постукивал ручкой по подбородку.

– Хэй, пирожок Пэтти, чего задумался? Алгебра воодушевляет на глубокие мысли и великие свершения? – Доминик Холл, только войдя в комнату, бросил скомканный кусок тетрадного листа в Патрика, пытаясь вернуть друга в реальный мир.

– Доминик, чёрт возьми! – парень вздрагивает от неожиданности и недовольства из-за того, что его отвлекли от размышлений.

– Да ладно тебе, не злись. О чём задумался, приятель? – Доминик, тряхнув рыжими волосами, присаживается на свою кровать.

– Послушай, задам очень странный вопрос. Ты не знаешь случайно, кто такой Малкольм Пэрриш?

Доминик удивлённо вскидывает бровь, но в то же время направляет свой взгляд куда-то вбок, вспоминая что-то.

– Вот слышал это имя где-то, но никак не вспомню где. А кто это?

– Вот в том-то и дело, что я понятия не имею. Я рылся в парте на уроке английской литературы, а там было это, – Патрик достаёт из кармана конверт и протягивает его Доминику.

– А мешка с золотыми ты там не нашёл? – прищурившись, Доминик принимает из рук друга старый конверт.

– Очень смешно, Холл.

– Знаешь, друг, мы можем просто найти выпускной альбом 89-го года и найти этого Пэрриша там.

Парни по-тихому проскальзывают в коридор, чтобы не попасться на глаза коменданту. В библиотеке всегда спасали только карманные фонари, там почти всегда были задёрнуты шторы и было ужасно темно.

Чтобы найти старые альбомы, не понадобилось много времени: для них всегда выделялся отдельный стеллаж, где по годам были расставлены выпускные альбомы прошлых лет.

В пыльном альманахе 89-го года характеристика Малкольма Пэрриша выделялась среди его сокурсников: она была написана красиво и аккуратно, какими-то блестящими чёрными чернилами, каждая буква была выведена и подчёркнута.

«Малкольм Пэрриш

13 апреля 1972 года

Отличник, главный редактор газеты академии, образцовый и прилежный ученик. Вежлив, пунктуален, серьёзен, послушен. Гордость семьи, учителей и друзей. Ни разу не уличён в нарушении дисциплины и правил академии…»

– И бла бла бла… Хм, да он был прямо идеалом, судя по всему, – ухмыльнулся Доминик.

Далее шли комментарии учеников, наверное, друзей Малкольма. Это уже мало интересовало. Но среди них была фамилия «Говард».

– Не мистер ли Говард с ним учился? – Патрик был озадачен.

– Да тут кроме фамилии ничего и нет, только клякса. Рука, наверное, соскочила. Да и Говардов немало в Америке, думаю.

– Здесь вообще нет ничего интересного больше, кроме этого. Но что-то всё равно не так. Я это чувствую…

– Почему же? Вроде всё понятно – отличник и паинька.

– Вот именно! Ну не может человек с таким описанием не знать, как он будет жить. К тому же, это же восьмидесятые – тогда для человека было известно уже всё: от карьеры юриста или медика до жены и спокойной жизни в хорошем доме.

– И чего же ты хочешь, Уилсон? – Доминик размял шею, лениво потягиваясь и зевая.

– Завтра же спрошу о нём у мистера Говарда. Я уверен, это именно он учился с ним, – Патрик закрыл альбом и решительно направился к выходу.

– С ума сошёл?! Тебе потом влетит и за библиотеку ночью, и за то, что ты на уроке ерунду читал вместо того, чтобы размышлять о Байроне и Шекспире.

– Всё равно мне, Доминик. Пусть влетит, – Патрик встал и стремительно направился к выходу из тёмной библиотеки.

– Да не дури, Патрик! Ну, ерунда же это, ну! – Доминик еле-еле поспевал за другом.

– Дак я же не заставляю тебя идти со мной завтра. Это мне интересно, я взволнован, а ты иди и дальше уроки в курилке прогуливать.

– А вот это было уже обидно, Уилсон, – Доминик по-дружески дал подзатыльник Патрику, – Я просто не хочу огребать вместе с тобой. Потом расскажешь.

– Ну и трус же ты, Доминик!

Споря, парни уже успели дойти до своей комнаты и уснуть. Патрик прокружился всю ночь, пытаясь совладать со своими спутанными мыслями. Он надеялся, что мистер Говард – учитель литературы – был именно тем Говардом, который оставил свою подпись под характеристикой Малкольма Пэрриша.

На следующий день после урока Патрик Уилсон, взяв всю свою смелость в кулак, подошёл к мистеру Говарду и спросил, кто же такой всё-таки был этот Малкольм Пэрриш. В мгновение учитель помрачнел.

– Это очень долгая и печальная история. Пойдём в мою комнату, я скажу остальным учителям, что ты выполнял мои поручения и не пришёл на их уроки именно поэтому.

В комнате мистера Говарда было уютно, но строго, там пахло деревом и кофе. Налив Патрику чашку крепкого кофе, мистер Говард продолжил.

– В 80-х он был лучшим учеником академии, душой компании, им гордилась семья, ему пророчили успешное и счастливое будущее. Я в то время был его одноклассником и лучшим другом, почти братом.

Малкольм Пэрриш был личной знаменитостью академии: образцовый ученик, всегда вежливый, никогда не спорил с учителями, не пропускал ни одного урока. После выпуска я понял, что такие парни популярны среди женского пола: он был худощавым, не особо высоким, с тёмными волосами и серыми глазами, носил очки для зрения, почти закрывающие широкие брови, а с наступлением весны у него на носу и щеках появлялись веснушки. Казалось бы, обычный парень, но что-то в нём было такое, что притягивало людей прямо магнитом.

На самом деле он не был таким паинькой, как многие думали: просто бунтовал он тихо, незаметно, скорее, внутри себя, «выражал внутреннее несогласие», как сказали бы учителя обществоведения.

Иногда он выглядел очень печальным, но мне всегда казалось, что он просто думает о чём-то. Никогда не замечал грусти и озадаченности в его глазах. Через пару лет я понял, сколько же отрешённости было в этих глазах, но об этом позже.

Всю его жизнь, увы, недолгую, рассказать я не смогу: мы познакомились, когда нам было по 16. Думаю, именно этот период жизни Пэрриша будет тебе интересен.

Наша дружба походила на взаимоотношения ребят из «Общества мёртвых поэтов»: мы были соседями по комнате, вместе читали книги, которые никак не относились к школьной программе, вместе рассуждали о чём-то высоком. В очень редкие моменты нас бывало трое: я, Малкольм Пэрриш и Грегори Диккенс.

Мы были совсем непохожими друг на друга: пухлощёкий (хотя он был довольно худым) Грегори был мечтателем до мозга костей, я в 16 лет уже знал, как сложится моя жизнь, а вот потерю зрения к 45 годам предсказать не смог, а Пэрриш, казалось, даже не задумывался о том, что будет завтра, всегда жил мгновеньем. Хотя, судя по письму, которое ты нашёл, будущая жизнь его всё-таки волновала.

У Пэрриша была хорошая семья. Правда, отец был очень строгим, но его можно было понять: сына ждало большое будущее. Его мать была чистейшей души женщина, она всегда улыбалась, а его старший брат был военным, очень серьёзным человеком, но всё равно он всегда находил время на младшего брата и веселье с ним.