…По вечерам задрав голову к чёрному покрывалу неба утыканному дырками звёзд он выл. Он выл на большую медведицу. Так продолжалось довольно долго. И ни кого это не волновало и ни кому не было до него ни какого дела. Ну воет кто-то и что с того?! Тоскливо запрокинув голову к одиноким звёздам рассыпанным в черном небе, Свидригайлов почувствовал что рядом с ним кто-то есть. Кто то большой и лохматый шумно рылся в мусорном баке, а затем начал жадно пить из лужи. Сергей присмотрелся и увидел огромного живого медведя, его лоснящиеся бока отражались в луже, где плавали мерцая звезды Большой медведицы…

У-у-у-у-у-! Завыл Свидригайлов. Медведица перестав пить из лужи, подняла на него свою косматую голову принюхалась, а затем почему-то вздохнула пустив рябь по воде. И Свидригайлову показалось что Большая звездная медведица тоже печально вздохнула. Он уронил голову на руки и заплакал. Через мгновение Сергей почувствовал рядом с собой дыхание, кто-то большой, мохнатый и теплый обнял его. От медведицы пахло лесом, ягодами и еще почему-то молоком. Свидригайлов словно маленький ребенок уткнулся, в теплый, лоснящийся мехом медвежий бок, ему сразу стало хорошо и спокойно. Медведица лизнула его соленую щеку, но он уже безмятежно спал. А над ними, там, в непроглядной черноте мироздания, царапая небосвод падали звезды…

Заморин решил пойти в киллеры. Людей он не любил, а крови не боялся. Вот и пошёл. Но был один минус, серьёзный такой минус. Аметропия или, попросту говоря, близорукость. В таблице видел только две большие буквы «Ш» и «Б», а значит был годен только к ближнему бою, говоря языком приёмной комиссии военкомата. С этим он и пошёл на дело. Взял заказ, нож и пошёл…

Спрятавшись во дворе-колодце Заморин стал ждать заказанного ему человека. Во двор с Литейного проспекта завывая залетала вьюга, кружила снежные хлопья и улетала прочь словно испугавшись притаившегося за мусорным баком Заморина. Заморину было очень холодно и страшно. Бак мерзко подванивал и каждый порыв ветра заставлял новоиспеченного киллера вдыхать мёрзлую вонь. Его мутило, зубы стучали, сердце испуганно билось в ребра грудной клетки, а озноб колотил так, словно хотел вытрясти душу из тщедушного тела. Он уже начал переживать, не случилось ли чего с его жертвой. Но вот, раздались шаги и Заморин тихонько выглянул из-за переполненного бака. Толстые стекла очков, словно окуляры бинокля, впились в человека идущего через двор к парадной двери. Это была его цель. Заморин вытащил нож, снял очки и вышел из своего укрытия. Замерзший киллер с трясущимися руками и на негнущихся ногах напал на свою жертву. В истеричной суматохе он нанёс несколько ножевых ранений. Жертва вскрикнула, оттолкнула от себя киллера и, кружась в хлопьях снега, выскочила на оживленный проспект…

Приехавшая через несколько минут на место происшествия полиция и скорая помощь обнаружила хладный труп Заморина, который так волновался и торопился, что в результате поранил и убил только себя…

– Если соскучился, то ты знаешь где меня найти! И она легко подхватила свой небольшой чемоданчик, чмокнула меня в щеку и пошла по перрону. Осеннее плате ещё сильнее подчеркивало её красоту, неповторимость и весенний шарм. Она всегда уходила так легко и беззаботно. Поезд загудел и грустно выдохнув сизое осеннее облако, скрылся за поворотом серых будней. Облако распустило нюни, расплакавшись холодным дождем, захлюпало грязью, а истеричный и порывистый ветер заставил провожавших покинуть перрон. Я знал, что как только закончится зима она вернётся, прилетит с первыми птицами, приплывет на таящих льдинах, она приедет разодетая в свои неповторимые весенние наряды сотканные из небесной сини, щебета птиц, буйной зелени трав с желтыми вкраплениями отчаянных одуванчиков. Потом будут жаркие летние коллекции и…