"Она заходит в комнату, не зная, что наблюдают. Страх у неё в груди, но лицо спокойно. Её движения – выученные. Она ищет меня. Но я уже нашёл её."

Рука у неё чуть дрогнула. Как будто кто-то вслух проговорил её мысли за мгновение до того, как они возникли.

Она встала. Отошла от стола. Почувствовала, как ледяное чувство начало расползаться по позвоночнику, как вода, случайно пролитая на кожу.

Огляделась. В комнате было слишком тихо. Тишина, в которой не бывает птиц, шорохов, шагов за стенкой. Словно этот кусок пространства вырезан из жизни и запечатан под стекло.

Она подошла к креслу. Плед, небрежно накинутый на спинку, казался чужеродным – как будто его не трогали руками.

И всё же: на спинке – черная точка. Прожженная ткань. Очень маленькая, но не случайная.

Она присела. Провела пальцами – пальцы коснулись обожженного края. И тут заметила: под креслом – нить. Белая, тонкая, почти слившаяся с цветом ковра.

Потянула за неё. Ковер слегка приподнялся, и под ним обнаружилась флешка. Маленькая, старая. Без маркировки.

Дома она не включала свет. Как будто в темноте легче принимать решения. Или просто легче не бояться.

Но когда на экране ноутбука открылось окно с файлом "04.avi", в комнате стало еще темнее. Как будто сам файл был дверью – и за ней ничего хорошего.

Она нажала «воспроизвести».

Видео начиналось резко. Плохое качество. Камера – где-то высоко в углу. Пустое помещение. Стены – серые. Словно цоколь или подвал. Свет – тусклый.

В кадре – девушка. Сидит спиной к камере. Волосы тёмные, длинные. Руки на коленях.

Лампа мигает. Раз. Два. Девушка поднимает голову, поворачивает ее… и Элина узнаёт лицо.

Виктория. Та самая. Из статьи. Из рассказа.

Виктория смотрит в камеру. Губы шевелятся. Никакого звука. Только гул пустоты. Как будто сама тишина – это монтаж.

Элина всматривается. Виктория повторяет одно и то же. Несколько раз. Одно слово. Или фраза.

Она запускает программу – ту, которую раньше советовала студентам для практики по анализу видео. Распознавание по губам. Загружаются данные. Через минуту появляется результат.

"Он записывает всё. Даже когда ты думаешь, что одна."

Элина выключает видео.

На экране – её отражение. Тусклое. Бледное.

В квартире – тишина. И вдруг она понимает:

она не одна. Она никогда не была одна.

Утро началось раньше, чем следовало бы.

За окном ещё не рассвело, но Элина уже лежала с открытыми глазами, не в силах отделить остатки сна от реальности. Во сне всё было иначе – там не было Виктории, не было флешки, не было этой проклятой фразы. Там был берег, детство, мать, и тёплая рука, касающаяся ее лба. Всё исчезло, как только она открыла глаза.

Кофе варился сам по себе, как по инерции. Телефон молчал, ноутбук был закрыт.

Всё, что произошло накануне, казалось бы, должно было толкнуть ее к действию – в полицию, к ректору, к журналистам. Но вместо этого она открыла окно, впустила утреннюю прохладу и просто стояла, прислушиваясь к городу.

В такие минуты человек особенно уязвим.

Не потому, что снаружи опасность. А потому что внутри – сомнение.

“Может быть, всё это – случайность?

Может, флешку оставил кто-то из студентов?

Может, кто-то просто играет в больную игру?”

Только игра эта становилась всё серьёзнее.

В почтовом ящике её ждало письмо. Настоящее, бумажное, запечатанное в белый конверт без обратного адреса. Почерк – старомодный, аккуратный. Чернила – синие. И что-то было в этих завитках букв, в форме наклона, что вызвало у нее странное ощущение…

…будто это ее почерк. Только слегка искажённый. Как если бы она пыталась писать не своей рукой.