– Скоро у тебя будет работа, – сказала ему однажды Софья, пытаясь подбодрить.

– У меня будет работа? Когда? Я не имею права работать. Ты знаешь, что мой медицинский диплом не признают.

– Когда-нибудь его признают. Всё, что тебе нужно сделать, так это сдать экзамен по языку.

– Только? Тебе это кажется малым? Но как я смогу это сделать, если не говорю по-испански?

– Ты уже учишь его, как и я. Скоро ты им овладеешь.

– Жизнь моя, пожалуйста, не говори этого. Разве ты не видишь, что у меня ничего не получается? Я не смогу выучить его, по крайней мере, не смогу так быстро, как это нужно. И что мы будем делать всё это время? Жить на подачки? – в голосе Давида звучала горечь.

Мы не можем не добиться того, за чем приехали. Но ничего! У меня настойчивый, трудолюбивый муж. Я лишь прошу вооружить его силой и терпением. Как там говорил его дед? Ах, да: «Терпенье и труд всё перетрут». Почему Давид больше не придерживается этого девиза?

Испытание душило Давида, заглушая любой проблеск надежды на новую жизнь.

Мы не должны продолжать жить вот так, на эту жалкую ссуду, в чужом доме. Моей семье нужно уединение, своё пространство. Если мы этого не получим, то что за жизнь сулит нам эта страна? Мы проделали такой долгий и тяжёлый путь ради стабильности, пожертвовав всем. Я обязан обеспечить достойную жизнь жене и сыну. Но что я могу здесь сделать, не зная языка, не имея разрешения на работу по моей профессии?

Впервые Давид заметил, что его привычный девиз, который так помогал ему в прошлом, совершенно не действует. Не то чтобы он чувствовал себя побеждённым. Но он был обезоружен тем, что не мог предложить своей семье ничего лучшего. А без этого не стоило и эмигрировать. Однообразная реальность выбивала его из колеи. Его темперамент не привык к длительному отдыху, мешал его работоспособности. Это вынужденное безделье было невыносимым, потому что он не мог его контролировать, не мог даже рассчитать его продолжительность. Между тем он чувствовал, что самые близкие ему люди ждут от него решительных действий. Софья не поучала его. Напротив, она была его опорой. Обычно импульсивная и динамичная, сейчас она старалась быть сдержанной, понимающей, даже готовой пойти на всё. Но было так унизительно видеть, как она проводит весь день в стараниях устроить быт, чтобы они втроём могли вкусно поесть и опрятно одеться. Её любимые занятия – чтение и игра на фортепиано – теперь казались миражом. Её прежде нежные руки теперь были иссушенными, потемневшими и шершавыми. В этой чужой стране он не знал, как вернуть ей нормальную жизнь.

Софья тоже прекрасно понимала, как сильно её семья нуждается в собственном доме. Но больше всего в этом нуждался Давид. Она с болью наблюдала, как его поглощает бездействие.

Он – человек труда, ему нужно срочно найти себе какое-нибудь занятие, хотя бы для начала. Боже мой, испытай меня; я готова заплатить любую цену! Я буду помогать мужу во всём, чтобы наш сын рос в достатке. Мы должны идти вперёд. Иначе зачем нам было покидать нашу землю? На этом я настояла. Значит я должна найти выход из этого затруднительного положения.

На лице женщины впервые за долгое время сияла улыбка удовлетворения.

– Давид, я много с кем беседовала в последнее время. Знаешь, мне это удаётся.

– О, да! А мне нет.

– Мне посоветовали открыть аптеку. Для этого даже не нужно специального разрешения, и, тем более, не нужно доказывать, что ты врач.

– Мне не нужно будет доказывать, что я врач. Но придётся доказать, что я фармацевт. Мы с тобой не являемся таковыми, Софа.

– Подожди, дорогой. Это не нужно. Я уже изучила вопрос. Всё, что нам нужно, так найти человека, лишь найти аргентинского фармацевта, который поручится за аптеку.