Клара пристально разглядывала девушку сквозь гогглы с пристроенным поверх них моноклем:

– Если обещаешь больше не визжать, покажу кое-что интересное, – изобретательницу распирало новым открытием, Мари была вынуждена кивнуть, хотя готовности на новые потрясения не испытывала.

– То, что монокль позволяет разглядеть механические устройства даже сквозь одежду, ты уже поняла, – сообщила мадам Вельш, и фрейлина кивнула, хотя способность нормально мыслить только-только начала возвращаться на место первобытного ужаса.

– А что будет, если совместить это свойство, скажем, с гогглами ночного видения?

Такие очки у Мари были. Более того, фрейлина прихватила их с собой, так как планировала использовать в темных закоулках бал-маскарада. Уж кто-то, а миледи Эльмпт знала – основное действие происходит не на освещенной софитами сцене, а в темном полумраке кулис.

Не дожидаясь согласия подруги, Клара сдернула с нее цилиндр и прижала к носу свои гигантские гогглы. Окружающая комната провалилась в красноватый туман, из которого яркими, будто подсвеченными абрисами выступали все возможные детали и механизмы, даже металлические петли платяного шкафа и те светились не хуже газовых огней. Фрейлина осторожно повернула голову, окидывая взглядом всю мастерскую – привычные очертания предметов казались не более чем призрачной оболочкой, бесплотным духом вещей, вроде фантома Монти, живущего в вазе. Зато все латунное и железное, скрытое и явное выступило на передний план.

– А теперь ты медленно садишься… – Клара пихнула девушку на высокий табурет, и Мари постаралась не думать, чем именно будет заляпано платье.

– Отдаешь чашки с кипятком… – мадам Вельш ловко схватила сразу обе металлические кружки своей механической рукой, не боясь обжечься.

– … и медленно смотришь на меня, стараясь при этом не орать на всю округу… – миледи Эльмпт обернулась к подруге и подавилась плохо сдержанным криком.

Клары не было. Вместо нее напротив Мари стоял скелет с механической рукой, металлической накладкой на черепе и проводами, ведущими к глазу. Но самое страшное было не это – за ребрами билось сердце, а все кости опутывала сеть кровеносных сосудов.

– Меня постигло родовое безумие! – фрейлина затрясла головой, прогоняя морок. Скелет клацнул челюстью и разразился смехом Клары:

– Большая часть железа в нашем организме содержится в крови, но немного перепадает и костям. Твоя республиканская стекляшка – настоящий переворот в науке! Теперь можно буквально видеть человека насквозь!

– Спасибо, мне вполне хватало созерцать некоторых без одежды, – самообладание возвращалось, а вместе с ним и прагматичный подход. – Как это можно использовать?

Девушка поспешила снять просвечивающие до костей очки и взглянуть на мир в привычном ракурсе. Клара разочарованно выдохнула – изобретательнице явно хотелось устроить моноклю серию тестов.

– Думаю, изначально такие линзы придуманы для поиска скрытого оружия или артефактов, но с определенными усовершенствованиями можно определять переломы и травмы, проводить операции, изучать работу сердца. Ты знала – когда человек врет – ритм пульса ускоряется?

Конечно, Мари знала. Шестеренки в ее мозгу лихорадочно крутились, придумывая все новые и новые способы применения подарка от гражданина Разумовского, пока точно по щелчку одна мысль не вытеснила прочие. Пронзительные голубые глаза впились в проницательные карие:

– Детектор лжи! – выпалила гордая собой фрейлина.

– Детектор лжи… – эхом повторила Клара и взлохматила кудри механической рукой.

*

Во дворец Мари возвращалась с кучей новых приспособлений – в саквояже лежали накладки на туфли, гасящие любой звук, складной каркас для нового турнюра, не такого роскошного, как утраченный, но не менее функционального, перочинный нож в виде изящного карандаша для бальной книжки – такой же миниатюрный, вычурный, но значительно более практичный. В случае необходимости можно расписаться не только грифелем, но и кровью, главное, чтоб не своей. Но настоящим сокровищем, венцом творения инженера и модистки Вельш стала карнавальная маска – изысканная, инкрустированная черным ониксом, под цвет праздничного наряда Мари и белым матовым янтарем, гармонирующим со светлыми волосами фрейлины. В прорези для глаз были встроены выдвигающиеся линзы – одно нажатие на черный камень над правым виском – и опускаются стекла ночного видения; два нажатия на белый камень слева – и к ним добавляется линза Разумовского, превращая всех вокруг в скелеты с бьющимся сердцем. От предвкушения грядущего приключения миледи Эльмпт пританцовывала на подножке конки и послала воздушные поцелуй незнакомому франту, заглядевшемуся на ее сверкнувшие из-под подола лодыжки.