– Ты… ты… Механикус?! – запинающимся шепотом выдавила Мари.

Мадам Вельш недобро прищурилась:

– Некоторым тайнам лучше оставаться нераскрытыми, ибо цена за них слишком высока. Ты ведь знаешь цену тайн, правда, герцогиня Гердау?

Фрейлина сглотнула, пытаясь повернуть ручку двери. Заперто! Чертов день бил рекорды по попаданию в безвыходные положения. Лучшая подруга посмотрела отнюдь не дружеским взглядом и щелкнула пальцами левой, механической, руки…

*

Свет погас. Мрак в коридоре едва разгонял тусклый свет, проникавший через встроенную в дверь «магическую» полусферу и горящий синим левый искусственный глаз механикуса – Клары. Мари вытянула перед собой руку со свернутой в трубочку газетой:

– Не подходи, – прошипела, надеясь, что голос не дрожит от страха. Одно дело драный кот, выпрыгивающий из чемодана, и совсем другое – самая умная женщина Балтии, внезапно оказавшаяся не совсем человеком.

– Видишь? – голос Клары звенел неприкрытой угрозой.

– Вижу, вижу, – буркнула Мари, прикидывая, сможет ли быстро вытащить крючок для пуговиц, значительно больше походящий на оружие, чем восемь листов тонкой бумаги.

– А сквозь стены?

– Чего? – миледи Эльмпт попробовала незаметно согнуть ногу, чтобы дотянуться до традиционно спрятанного в ботинке инструмента, но неловко качнулась и схватилась за край столика.

– Говорю, а сквозь стены тоже видишь? – Клара внезапно резко шагнула вперед, выпростала механическую руку и выхватила из глаза фрейлины монокль Разумовского.

– Занятная вещица! – мадам-механикус вновь щелкнула пальцами, и в лампы вернулись похожие на газовые огоньки.

– Магия, – выдохнула Мари и для порядка стукнула изобретательницу по голове газетой.

– Полегчало? – Клара уже привычно улыбнулась и, не отрывая взгляда от республиканской линзы, скрылась за гобеленом.

– Ты идешь? – раздалось через пару секунд, когда миледи Эльмпт так и не решилась последовать за подругой. – Или мне включить старину Монти, чтобы ты не страдала в одиночестве?

– Иду, – выдохнула Мари, но крючок для пуговиц на всякий случай спрятала под манжету.

Клара сидела к ней спиной, склонившись над прибором, состоящим из множества линз и винтов.

– Чайник на примусе, чашки на вешалке под цилиндром. Мне три сахара и заканчивай истерию – мы, механикусы, чувствительны к чужим нервным импульсам.

– Серьезно? – фрейлина поудобнее перехватила рукоятку крючка.

– Шучу! – Клара фыркнула, отчего темные кудряшки взметнулись над многослойными гогглами. – Мари, мы знакомы пять лет, а я такая большую часть жизни. Если бы бог механизмов поработил мой человеческий разум, или шестеренки в мозгу заклинило, или вместо машинного масла меня одолела жажда крови – поверь, ты бы узнала одной из первых. Кстати, я все суеверия перечислила, или знатоки от народа приписывают нам что-то еще?

– Магические способности и общение с духами, – нехотя призналась фрейлина, слабо улыбаясь в ответ на удивленно вздернутые брови изобретательницы.

– Каюсь. Ты только что выведала мой последний секрет. А теперь, будь добра, налей нам уже чай и расскажи, как к тебе попало это дивное приспособление?

Мадам Вельш натянула очки и принялась разглядывать монокль через различные линзы, наслаивая их друг на друга.

– От одного старикашки, прилетевшего сегодня с республиканскими буревестниками.

– Успела ограбить беззащитного старца?

– Сам отдал! – почти искренне возмутилась Мари, наконец-то рискнув повернуться к Кларе спиной, чтобы найти на стоящей в углу вешалке для одежды упомянутые чашки.

– Мастерство растет, – одобрительно хмыкнула инженер и присвистнула от восторга, – бедняжка, как ты только дышишь с такой деформированной грудной клеткой!