Винсенс вздрогнул, оторвал руки от лица, чуть приподнялся и взглянул на начальника:

– В том числе запрещённые?

– В том числе. Если я не смогу получить к чему-либо доступ, добудешь сам на любом из известных тебе чёрных рынков. Я проспонсирую.

– Неплохо, – прикинул алхимик. – А что будет, если она справится с испытанием?

– Все просто, – шеф улыбался, нагло демонстрируя тридцать два роскошных золотых зуба; Кастар заподозрил неладное, – ты оформляешь мисс Моррен на службу, а в декабре идёшь на Бал Середины Зимы. Вместе со всем профессорско-преподавательским коллективом.

После слов «бал» и «коллектив» лицо профессора алхимии скривилось и позеленело.

– Ну что? – забавлялся ректор. – Идёт?

Секунду Кастар колебался, а затем вскочил и протянул шефу ладонь с давно не стриженными и местами обкусанными ногтями.

– Идёт, – решительно сказал он. – Если вы обещаете не вмешиваться.

– Само собой. Так даже интереснее.

Мужчины закрепили соглашение рукопожатием. Алькор – ухмыляясь в седые усы, Кастар – с донельзя серьёзной миной.

– А теперь иди домой и поспи часов десять. На тебе лица нет, – махнул рукой ректор. – Брысь!

Кастар не заставил себя упрашивать. Стремительным шагомнаправился к выходу. Когда дверь за ним захлопнулась, Алькор опустился в кресло и устало откинулся на спинку.

– Что скажете по этому поводу, Ханора?

– Скажу, что ваш протеже приложит все усилия, чтобы сначала посмеяться над бедной девочкой, а потом и вовсе оставить её ни с чем.

От пёстрого настенного ковра за спиной ректора медленно отделился полупрозрачный силуэт и двинулся вдоль окна, в свете заходящего солнца обретая человеческие черты.

– Вы правы, а значит, нам нужно приложить все усилия, чтобы поддержать мисс Моррен.

– Но ведь вы обещали не вмешиваться?

– Верно. А вот вы такого обещания не давали…

Профессор Юния подошла к столу и взяла в руки папку с личным делом Кассандры.

– Считаете, что мы должны ей помочь?

– Считаю, что мы должны помочь им обоим.

***

В это время в студенческом пабе «Смотри в оба», на вывеске которого красовался циклоп с биноклем, царили гвалт и какофония. Дребезжали ударные, выли гитары, бармен с татуировкой на шее едва успевал выдавать сладкие коктейли и наскоро вытирать со стойки липкие капли. Повсюду толкался народ, а запах пота не могли перебить ни терпкий виенский табак, ни крепкий солод.

Ариас чувствовал себя героем эпической битвы. Он ловко уклонялся от чьих-то рук, ног, голов, пробираясь между танцующими. В каждой руке он нёс по три большие кружки, наполненные янтарной влагой, и умудрился не расплескать ни капли. Друзья, рассевшиеся за длинным столом, встретили его благодарными воплями и мигом расхватали добычу. Ариас плюхнулся на диван, придвинул к себе покрытую холодной испариной кружку и сделал несколько жадных глотков. Как же хорошо!

– Представляешь, братец, ребята говорят, кто-то пытался поджечь посольство Скрамтории в Готтергеме. – Кассандра принялась пересказывать всё, что обсуждали в его отсутствии. – Кинули в окно «всполох». Хорошо, что обошлось без жертв!

– И это не единичный случай, – важно закивал Клайд, который даже в паб заявился при галстуке и в шерстяной жилетке. – Но меня куда больше тревожит поведение наших правых. Вчера в Готтергеме перегородили не только центральный проспект, но и железную дорогу! Я два часа не мог уехать домой, ждал, пока закончится митинг.

– Всё никак успокоиться не могут. – Веласско так и не понял, кто именно это сказанул. – Столько шума из-за одного упавшего дирижабля…

– Вообще-то, там был мой кузен! – вскинулась Санди. – Брат Ариаса, и его жена, и ещё…