– А где всё остальное? – уточнил Чэнь Ло.

– Сжёг, – признался Сяоцинь.

– Что?! Зачем? – потрясённо спросил Чэнь Ло.

– По цзяньсю тебя могли опознать.

– Я же не преступник, – дёрнулся Чэнь Ло. – И что мне теперь прикажешь делать? Я не могу из дома выйти в одной только нижней рубахе.

Быть может, именно этого Сяоцинь и добивался. Но Чэнь Ло принялся браниться, и мальчишке пришлось снова залезть в сундук и вытащить оттуда ещё одну рубаху – чистую, но явно ношеную.

– Это аптекаря Сяна, – сказал Сяоцинь, – она подойдёт тебе по размеру.

Чэнь Ло, не переставая бурчать себе под нос, забрал обе рубахи и бросил их на лежанку. В таком неприглядном виде даже слуги поместья Чэнь не ходили! Но делать нечего, не полуголым же идти?

Повязку с груди Чэнь Ло снял. Рана уже затянулась, он потрогал её, ощутил неприятное покалывание под кожей и поморщился, ожидая, что мальчишка сейчас развопится на него, мол, как посмел без его разрешения снять повязку. Но обернувшись, Чэнь Ло увидел, что Сяоцинь стоит и смотрит на него широко раскрытыми глазами. Чэнь Ло недовольно накрыл левую грудь ладонью:

– Это не проклятая метка, а родимое пятно.

На груди у него было чёрное пятнышко, формой напоминавшее лепесток дикой сливы.

– Я знаю, – сказал Сяоцинь, опомнившись и отводя взгляд.

– Откуда? – с подозрением спросил Чэнь Ло.

– Я ученик аптекаря, – обиделся Сяоцинь, – и уж родимое пятно от проклятой метки я отличить сумею.

Чэнь Ло поспешил надеть обе рубахи. Чужая действительно пришлась ему впору. Он затянул завязки, тронул волосы рукой и вприщур поглядел на Сяоциня:

– А ленту мою для волос тоже сжёг?

Мальчишка смутился, но пришлось лезть в сундук уже в третий раз. Похоже, он собирался присвоить вещи Чэнь Ло, если не удастся его выходить, потому и запрятал их.

Чэнь Ло завязал волосы, подвернул их и подвязал снова, чтобы не упали на лицо, когда он будет копать могилу для усопшего аптекаря. Он сомневался, что у мальчишки хватит сил – и умишка! – сделать всё правильно самому.

– Мотыга и заступ у тебя есть? – осведомился он между прочим.

Сяоцинь кивнул.

Чэнь Ло вышагнул за порог и невольно придержался рукой за притолоку. В лицо ударила струя лесной свежести, и он только сейчас осознал, насколько спёртым был воздух в доме.

Вокруг змеился бамбуковый лес, а хибара аптекаря стояла на плешине, даже не огороженной плетнём. Кроме колуна с воткнутым в него топором и уличного очага во дворе ничего не было.

Сяоцинь волоком притащил откуда-то заржавелую мотыгу и треснутый деревянный заступ. Чэнь Ло взял мотыгу, оценивающе окинул взглядом окрестности, выбирая место для могилы. Земля здесь, должно быть, твёрдая и пронизана древесными корнями. Единственное подходящее место оказалось прямо за домом. Там, видно, прежде аптекарь Сян разводил огород, но грядки были давно уже заброшены.

– Могилу выкопаем здесь, – постановил Чэнь Ло и вручил мальчишке заступ. – Держи, будешь отбрасывать землю.

– Ты так кровь разгонишь! – воскликнул Сяоцинь. – Я сам вырою, а ты отбрасывай землю.

Чэнь Ло выгнул бровь, но позволил мальчишке отобрать у него мотыгу и не без интереса наблюдал, как Сяоцинь пыхтит над могилой. Но и через две четверти часа вырытая им яма годилась разве что для кошки.

– Дай сюда, – решительно сказал Чэнь Ло. – Ты и за год не управишься.

– Но яд начнёт распространяться, – захныкал буквально мальчишка.

– А пилюли твои на что? – возразил Чэнь Ло, неуверенно взмахивая мотыгой. Сам он ни мотыги, ни заступа прежде в руках не держал: не по статусу молодому господину из богатой семьи копаться в земле. Но он видел, как слуги это делают.