Крылья Улефа Алёна Тихонова

Предисловие

Здравствуй, читатель.

С тобой я буду честна с первой страницы. Книги, которые я пишу – о принятии и доверии. Через непонимание, разницу мировоззрений и отношения к жизни, и даже личную антипатию людей друг к другу. Если ты чувствуешь себя одиноко, если тебе когда-либо казалось, что тебя никто не рад видеть, даже если ты тянешься к окружающим и открываешься им – они для тебя. Если ты запутался – они для тебя. Если ты ощущаешь, что ранен, если тебе больно внутри, там, где не помогают лекарства – они для тебя.

И, вместе с тем, эти миры для меня особенные. Правду говорят, что писательство отражает одну из граней автора. Острова – это, должно быть, та моя сторона, где живёт неизменная надежда на лучшее будущее, и я буду очень счастлива, если мне удастся поделиться хотя бы толикой этой надежды с тобой.

Вот почему эта книга была, есть и будет бесплатна. Надежду не продают. Как бы пафосно ни звучало, я действительно так думаю.

Глава 1

Витражи из цветного хрусталя причудливо и волшебно преломляли солнечные лучи, обильно льющиеся сквозь них. Пёстрые пятна, похожие на рассыпавшийся калейдоскоп, создавали на гладком полу мистическую мозаику. Отсюда, из этого коридора, по одну сторону которого вдоль всей стены тянулись бесконечные зелёные и голубые узоры умиротворяющего души, успокаивающего и очищающего разум, смягчающего сердца рисунка, а вторую – занимали стрельчатые оконные арки, шум водопада Ови слышался лишь приглушённо, словно у Ли заложило уши мягкой ватой. На этом уровне восприятия он был ограничен волей хозяев и не мог никак повлиять на пространство. Если бы не ласкающие взор оттенки и не ласковая, неторопливая, вкрадчивая музыка, льющаяся сверху, он бы нервничал, но они, видимо, слишком хорошо предусмотрели его реакцию. Стоило отклонить приглашение, но это было бы невежливо, а, возможно, стоило бы ему не только понижения в репутации. Лордам запрещено отказывать Хранителям. Это сообщение сегодня спозаранку стало для него сюрпризом, а Ли очень не любил сюрпризы. Особенно те, что не оставляют ему выбора. Ему не нравился ни Храм Равновесия, ни Хранители Гармонии, или, как их ещё называли – Крылья Улефа. Ни один из восьмерых. Они казались ему слишком отстранёнными, холодными, не интересующимися тем, что где-то ещё существует нижний мир, а в нём – несчастные, не видящие света. Впрочем, нельзя сказать, что он и сам так уж часто спускался под землю, но он хотя бы пытался понимать этих ни в чём не повинных, обездоленных судьбой созданий. И меньше всего, конечно, Ли радовало то, что и его вскоре могут тоже ввести в круг Крыльев. Ещё чего, он не хочет носить серо-белую одежду в знак своего аскетизма и очищения от всех внешних тревог и страстей! Но ладно он, Тану-то за что?! Она не подходит размеренной жизни в молитвах и обрядах, ограниченной внутренней территорией Храма да Садом Серебряных Слёз! Но правила посвящения неумолимы – число юношей и девушек среди Крыльев не должно отличаться.

Блестящая и сверкающая круглая зала, похожая на зачарованный колодец, увенчивалась потолком, имитирующим звёздное небо. Таким далёким, что чёрный кружок, испещрённый золотыми искрами, отсюда, снизу, выглядел крохотным. Восемь пламенных колонн – восемь Хранителей в истинной форме. Ли поневоле содрогнулся – неужели и он таким станет, когда глотнёт из источника, услышит Песнь и проведёт сутки в Чертогах Размышлений? Он бы предпочёл сохранить тело. Настоящее, а не ту иллюзию, в которой Хранители появлялись, когда были вынуждены вести беседу с тем, чей уровень синхронизации недостаточен. Возможно, все правы, а он просто незрелый и безответственный, но Ли так чувствовал. Разве у него нет права иметь личное мнение? Ах, да, у тех, кто родился не на нижних уровнях, не приветствуется отличаться друг от друга. Одинаковые безупречные лица и мысли. Нет, черты внешности разные, но неудивительно, что примитивы их всегда путают. Уникальность составляют изъяны, они – следы жизненного опыта и самовыражения. Теряя молодость и красоту, приобретаешь нечто неизмеримо большее – воспоминания, знания, умения, понимание других и себя, незримые нити, связывающие души и сердца… Но Хранителям и ближайшим их жрецам недоступно ничто из перечисленного, они застыли, как насекомые в янтаре или стрелки сломавшихся часов. Ли не хотел разделять их судьбу, блуждать вдоль спирали времени, не касаясь её, и забывать своё про схождение – те корни, которым обязан он формированием своей личности. Он не хотел расставаться со смехом, порывами речного ветра на обнажённой коже, лиловыми травяными коврами под ногами, видом колючих серебристых хребтов на горизонте и лучами рассветного солнца, купающимися в Озере Грёз. Они же, насколько ему было известно, покидали Храм лишь в экстренных случаях и на короткий срок. Не потому что им запрещали – они, как высшая инстанция, сами себе выступали законом. Им попросту ни к чему покидать эти безупречные чертоги. Снаружи всё слишком незначительно, слишком преходяще и суетно по их меркам. Не интересно. Чтобы в тишине, покое и умиротворении размышлять о грандиозном и бесконечном – подходит и этот зал. Они видели и воспринимали слишком многое и сразу, поэтому старались неосторожными прикосновениями не повлечь ненароком чересчур сильные изменения. Там и ценности совершенно другого уровня, люди заменимы так легко, что их ни к чему, да и неинтересно запоминать в лица, за исключением совершенно выдающихся личностей, из которых потом выбирали жрецов или самих Хранителей. Яркие росчерки по серому полотну – те, кто доказал, что отличается от общей бесталанной массы. Те, кого нужно сохранить любой ценой – даже крови всех остальных. Ли знал, что лишь высокий статус и полезность для Хранителей оберегают его от положения такой же разменной монеты. Кроме того, именно поэтому за титулы и звания грызлись едва ли не все и насмерть, стремясь доказать, что на них стоит обратить внимание. И, чем ближе к вожделенной цели, чем больше амбиций и веры в себя – тем хуже люди ожесточались. Плебс особенно ни на что не рассчитывал, но среди молодых аристократов возня и толкотня творились чудовищные.

Ли шёл достаточно быстро, чтобы продемонстрировать рвение, и не так торопливо, чтобы это выглядело как лизоблюдство. Он всё же не лакей, которому позвонили в колокольчик. Музыка гладила его по щекам, перебирала волосы, проникала под кожу. Ли понимал, почему все, кто бывал здесь, обычно утверждали в один голос, что их охватывал священный трепет, а религиозное рвение и стремление отдать всё, что угодно, Хранителям, посвятить себя им целиком, возрастало раз в десять. Да, это производило впечатление, хорошо, что его предупредили заранее. И всё равно потянуло пасть перед пылающими столбами на колени, прямо на эту восхитительную мозаичную панораму из цветов и плодов, и возвести горячую хвалу. А он-то думал, наивный, что уровень его интеллекта позволяет оставаться невосприимчивым к религиозному дурману! Хотя, с другой стороны, здесь такая концентрация этих вкрадчивых, поглаживающих психику звуков в сочетании с редким набором благовоний, что не только голова пойдёт кругом, но и миражи видеть начнёшь. И скажи спасибо, если это будут стройные изящные танцовщицы в лёгких платьях, а не мрачные деревенские мужланы с топорами!

– Лорд Ли Н'Фай, мы с прискорбием вынуждены вам сообщить, что по зрелому размышлению пришли к выводу о вашей непригодности на должность Хранителя. Леди Тана Ун'Три получит другое отражение, – монотонно прогнусавил один из столбов с той стороны, где находилась женская половина.

– В соответствии с двадцатым уложением о разжалованных лордах вы отправитесь жить на нижние уровни, – подхватило её Крыло-отражение.

– Но за что? Насколько мне известно, моя квалификация всё равно достаточна, чтобы служить в Храме, даже если я не заслуживаю повышения! И я не совершал ни святотатства, ни предательства! – по-детски обиженно вырвалось у Ли. Да, мысли мыслями, но он никогда не давал им хода!

– Леди Тана может начать отвлекаться на вас и не пройдёт обучение, а, следовательно, и не сдаст экзамен.

– Кроме того, симпатия к вам может побудить её отказать достойному напарнику. Этого не произойдёт, если вы больше не будете числиться в живых.

– Способности леди Таны невероятны. У неё высокие шансы превзойти нас всех без больших усилий.

– И нам очень важно увидеть, кем она станет на пике своей силы.

Ли закусил нижнюю губу и отшагнул назад, собирая в ладони разноцветные блики Калейдоскопа. Если он ударит хоть кого-то из Хранителей – сразу превратится в еретика, и его смогут казнить на законных основания, но он выбрал ту грань кристалла, что отвечала за защиту, право на неё отнять невозможно. Радужное сияние пульсировало в его руках, стекаясь к кончикам пальцев, красный сменялся голубым, а жёлтый – фиолетовым. Нежный мелодичный звон наполнил воздух, наполняя Ли верой в себя и надеждой на то, что даже в таком положении для него ещё не всё потеряно. Разумеется, не всё, Крылья могущественны, но даже они – не боги, не настоящие боги, кем бы себя ни возомнили!

– Ты глуп, мальчик, – сказал один из Хранителей-бывших мужчин.

Раздался звук, напоминающий щелчок пальцев, разбивая едва зарождавшуюся мелодию оберегающего заклинания. Калейдоскоп Ли разлетелся стеклянными осколками, стремительно теряющими цвета. Секунду спустя и он сам полетел в черноту – словно бы у него прямо под ногами разверзнулся ледяной зловещий колодец, уничтожающий свет, тепло, счастье – всё, из чего состоит мир, что делает его живым. Холодное, безразличное, высокомерное сияние Крыльев стремительно удалялось, пока не померкло совсем. Ли успел горько пожалеть, что его таланта не хватило на изучение Зеркала – обращение любых чар против того, кто их применил. А вот у Теры это оказалось врождённой особенностью… Тера, маленькая Тера, как же она теперь будет одна? Её старший брат пропал, а вскоре его ещё и заочно объявят преступником! Представив себе непонимание и ужас в её голубых глазах, Ли заплакал, но солёные капли его слёз ничего не значили в бездонной пустоте.