Нкхау устала от этого забега и была несказанно рада, когда они наконец остановились. Утантхара внимательно оглядела место, где они стояли. Нкхау заметила большой перепаханный участок земли.

– Мер, – сказала Утантхара, повернулась назад и показала рукой на толстый ствол дерева. На нем виднелось пятно: была содрана кора. – Та гам?

Нкхау молчала и растерянно моргала, поскольку ни слова не поняла.

– Сха дур! – окинув ее презрительным взглядом, низким грубым голосом констатировала Утантхара и воскликнула, закатив глаза: – Йа ма!

На этот раз Нкхау не нужен был перводчик. Ее сердце учащенно забилось. Она даже побледнела от обиды.

Внезапно из кустов метрах в двадцати от них выбежал кабан. Нкхау отпрянула и натолкнулась спиной на ствол многовекового дуба, а Утантхара обернулась и крикнула:

– Мер! Та гам?!

Мнерхская самка бесстрашно двинулась навстречу бегущему вепрю. Вскоре она остановилась, направила на него оружие и, когда зверь с вздыбленным на спине гребнем был совсем близко, вонзила в него копье.

От полученных впечатлений Нкхау долго не могла прийти в себя. Теперь она понимала, почему Аркхурн так уважает Утантхару. С этого момента она твердо решила научиться всему, что необходимо для того, чтобы остаться в племени Мнерх.

Обучить ее мнерхскому языку Аркхурн поручил Акха. Нкхау мало с кем общалась, поэтому не знала даже элементарных, наиболее употребительных слов.

Акха совершенно переменился по отношению к ней, был приветлив и терпелив. Когда она коверкала слова, он даже не пытался ее поправлять, только насмешливо улыбался и качал головой или просто покатывался со смеху. А порой вдруг окидывал ее с головы до ног странным взглядом, и от этого Нкхау становилось не по себе.

Вскоре уроки наставников дали долгожданные плоды, и Нкхау начала, как и мечтала, приносить пользу племени Мнерх. Ее теперь не обходили стороной, у нее даже появились друзья среди сверстников. Печалило лишь одно – она редко видела Аркхурна. Он все больше времени проводил в своей пещере. Вход туда был закрыт для всех соплеменников, кроме Акха и Утантхары.

Нкхау так старалась не ударить перед вожаком лицом в грязь, что временами оставалась совершенно без сил, но, когда изредка ловила на себе его взгляд, чувствовала новый прилив энергии. Аркхурн был для нее неистощимым живительным источником, солнцем, осветившим темный лабиринт ее жизни. Вот бы хоть раз, хоть ненадолго приблизиться к нему…

Однажды, вернувшись с охоты, Утантхара подошла к ней и отвела в сторону.

– Поначалу я думала, что ты надолго у нас не задержишься. Все так думали. Когда я вернулась после первой охоты с тобой, я сказала Аркхурну, что от тебя толку не будет. Знаешь, что он мне ответил?

Нкхау сглотнула и молча помотала головой.

– Он сказал, что ты не просто станешь одной из нас. Ты будешь лучшей.

Через несколько дней как гром среди ясного неба грянуло известие, что вожак покидает племя.

Пока Аркхурн произносил прощальную речь, Нкхау остекленевшими глазами смотрела в одну точку, отказываясь верить в происходящее.

Вскоре собрание закончилось, и мнерхи начали расходиться. Только Нкхау так и осталась сидеть на месте, не понимая, что ей делать дальше.

Внезапно налетевший холодный ветер больно хлестнул ее по лицу. Запахло грозой. Небо потемнело, грянул гром. Он гулко прокатился над высоким гребнем Теннах, наполнил раскатистым эхом его непроходимые каменные лабиринты.

Мнерхи побежали прятаться. Дождь превратился в настоящий ливень. Нкхау тоже поспешила к своему убежищу, но его ветхая крыша не выдержала напора льющейся с небес воды. Лишившись укрытия, Нкхау заметалась.