Ночной купол с колокольней из окна моей комнаты

Не искусство занимало великого человека, а история возникновения и выживания первой буржуазной республики – прототипа последующих государств Новой истории, основанных на ограничении деспотизма верховной власти. А дело было так. Во Флоренции, только что вылупившейся из скорлупы средневековых отношений, было изначально три отдельных класса жителей: аристократы – бывшие феодалы, которые вместе со своей многочисленной челядью составляли военную силу; новоиспеченные буржуа, вышедшие из купечества и приватизированных цеховых производств и опиравшиеся, как правило, на наёмных «силовиков»-кондотьеров и пролетарии – наемные рабочие, чья сила заключалась в относительной многочисленности и «отмороженности», как теперь иногда говорят. Макиавелли рассказывает: аристократы, подкупая голытьбу или задуряя ей голову, старались диктовать свою волю занятому производством и накоплением материальных средств сословию с целью наложить лапу на собираемые с населения налоги. Для этого они провоцировали работяг бунтовать против их непосредственных работодателей, вплоть до штурма и грабежа их укрепленных домов. Но всё это происходило без наделённого перманентной властью автократа, то есть с кое-какой выборностью и ограниченной сменяемостью власти.

Дошло, наконец, до того, что средний класс ухитрился приструнить терявшую влияние аристократию (Гвельфов как в то время их называли) а потом и выслать их, как и других оппозиционеров14, в бессрочную ссылку. Этим рассеянным по миру людям нашлось, как увидит терпеливый читатель, своё уникальное место в европейской истории.

Как и тогда, объединение властных структур, не участвующих в местном производстве, например, американских гигантов софтвера и мобильных средств коммуникации с люмпен-пролетариями, то есть обитателями «иннерсити» говоря современным языком, всегда готовыми побесчинствовать и пограбить от безысходности своего ежедневного существования, детально повторилось летом 2020 года в Соединенных Штатах. Всякое время имеет свои особенности, но жажда неограниченной власти у людей, находящихся на высшей ступени благосостояния в развитом обществе, является, по-видимому, одним из первичных стимулов для их действий, возможно, даже вопреки долгосрочным экономическим интересам их класса. Не мудрено, что догматикам Марксова взгляда на общество, как на борьбу классов за контроль над средствами производства, приходится сильно изворачиваться, дабы подогнать свои конспекты под реальные события, происходящие в мире. Ну, скажите мне, зачем люмпенам, «сидящим» на вэлфере, контроль над средствами производства? Они работать, что ли на этих средствах собираются?

Интересно заметить, что, как и в предыдущие периоды истории и, не исключено, в ближайшем будущем демократия нередко уступает власти самопровозглашенных диктаторов. Во Флоренции это были члены семьи Медичи, которые, продолжая торговые и банковские дела, объявили себя перманентными властителями Флоренции. Как одно из следствий, семейство Медичи занялось покровительством тех деятелей искусства, с которыми современный читатель и связывает в основном понятие Флорентийского Возрождения. Таким образом, расцвет искусств, называемый Возрождением, ассоциирован для меня с диктатурой скорее, чем с демократическим устройством власти, вопреки моим первоначальным представлениям. Так что и самим диктаторам нашлось место в исторических записях и в виде статуй среди бессмертных творений Микеланджело, Челлини и Джамболоньи на площади Синьории.

Дуче XVI века, Козимо I, Медичи, на Piazza