Рядом с ним работали коллеги, которые считали его одним из лучших, и его успех лишь усиливался. Каждый новый клиент превращался в новую жертву его воображения, которая в конце концов становилась частью его легенды. Он внимал первому исчезновению, но не улавливал сигналы, что та конструкция, которую он собрал, была хрупка, как стеклянные фигурки.

Учитывая стиль жизни, темные волны начали накатываться на город, но большинство его клиентов глухо отзывались на эти события. Как правило, они с уважением относились к своему парикмахеру, и среди них больше не оставалось ни одной тени недовольства или подозрений. В своих глазах Степан видел восхищение и покорность; это были дипломированные жертвы.

Слухи о пропаже делали его скорее известным, чем непопулярным. Разумеется, к настоящему времени гнездо греха было сплетено из давно утраченной репутации и совершённых грехов. Степан видел, как само чувство власти начинало отметаться перед ним, подавая ему рвение и возбуждение.

Каждое исчезновение приближало его к краю бездны, но при этом не вело к падению в нее. Вместо этого он позволил страсти и жажде крови наполнять его. Отрекшись от искренних чувств и человеческой душевности, он погружался с каждым разом в мрак все глубже, пренебрегая последствиями и моральным долгом. Он себя не ненавидел и не чувствовал вины за каждую забытую жертву; вместо этого он испытывал лишь неконтролируемую жажду.

Никто не посмел бы поверить, что парикмахер такой обворожительный, как Степан, способен стать причиной исчезновения ни в чём не повинных людей. Все, кто к нему приходил, искали лишь момент расслабления, и, незаслуженно, он оставлял за собой лишь холодный след, убирая за собою ненужные жертвы. Степан утонул в своей несомненной популярности, чем поставил жирную точку для новых историй о том, как человек может стать представителем совершенной тьмы, связанным лишь с жестокостью и обманом.

Между утерянными жизнями и порочными замыслами, самооправданием Степан укреплял мир, который сам же и создал. Он видел только свет – успех и наслаждение темнотой, даже когда мир вокруг начинал замирать от тревоги. Свой собственный внутренний ад он замаскировал перед другими, указывая лишь на несчастную жизнь и на текущие стремления, увлекая в свою страну грез тех, кто однажды стал его очередной жертвой.

Глава 3: Женщина в кресле.

Очарование

Однажды вечером, когда вечернее солнце тихо окрашивало улицы желтым светом, в парикмахерскую вошла женщина, которая стала для Степана настоящим откровением. Она была ошибочно не заметна, а тихий запах её духов окутывал пространство вокруг, создавая загадочную ауру – в этом взгляде, в её улыбке было нечто, что зацепило его сердце и пробудило воображение. Её длинные волосы струились, как водопад, мягко обрамляя лицо, а глаза, полные загадок, светились нежным светом, отражая внутреннюю силу и грацию.

Когда она подошла к его креслу, Степан почувствовал, как его руки затряслись от волнения, когда он прикоснуться к её волосам. В тот миг вся тьма, которая обитала в его душе и сердце, отступила на задний план. Она разместилась в кресле, и Степан, стараясь скрыть своё волнение, начал свою работу. Ему нужно было сосредоточиться – это, безусловно, было важно не только для её стрижки, но и для его собственных мыслей.

Каждое движение ножниц казалось для него легким и изящным, как будто он сам оказался в танце. Каждая прядь волос падая на пол, словно покидала привычный мир, обретая новую жизнь под его искусным контролем. Степан не мог отвести от неё глаз; это была не просто очередная клиентка – это было явление, которое вдохновляло и будоражило его мысли. Он понимал, что, несмотря на всю свою остроумность и таланты, в этот момент он стоял на краю провала – возможность затаить дыхание, не поддавшись дикой страсти.