Каждый взмах ножниц давал ему возможность углубляться дальше в бездну. И, как мощный ритуал, крики его разума останавливались, а внутреннее «я» уже не отторгало тьму, скорее обвивало её вокруг своего чувства. Степан смутно понимал, что это уже не просто работа – это была очистительная операция его души, наполненная страстью и мрачной игрой, в которой он был не только исполнителем, но и вдохновителем.