*Высуши зверя.* Александра сжала кулаки. Арс не был просто "зверем". Он был её щитом, её партнёром, её единственным по-настоящему верным другом. Она наклонилась, провела рукой по его мокрой холке.

"Пошли, Тут нам уже не рады."

Дорога до участка в стареньком служебном "Ладе" прошла в гнетущем молчании. Только шум мотора, шуршание дворников и тяжёлое дыхание Арса на заднем сиденье. В голове Александры крутились обрывки мыслей: блестящая плёнка, контур руки под ней, химический запах в кустах… и гнев. Горячий, беспощадный гнев, который всегда поднимался в ней при виде несправедливости, боли, безнаказанной жестокости. Этот гнев был её топливом. И её проклятием.

В раздевалке участка, пока Арс терпеливо ждал у двери, Александра скинула промокшую куртку. В тусклом свете лампы дневного света отразился её силуэт в зеркале над раковиной. Ей было 28 лет, но взгляд карих глаз казался старше – острый, оценивающий, с постоянной тенью усталости и чего-то недосказанного в уголках. Эти глаза запоминали все: мимолётную ложь, спрятанный страх, малейшую деталь на месте преступления. Лицо – с чёткими, почти резкими скулами и упрямым подбородком – нельзя было назвать классически красивым, но в нем была сила и своеобразная притягательность. Высокий лоб, коротко стриженые волосами каштанового оттенка, сейчас слипшимися от дождя. Рост – около 175 см, телосложение – спортивное, без лишнего веса, выкованное годами тренировок, бесконечных пробежек с Арсом и рутинных операций. Движения были экономичными, точными, без суеты.

На левом предплечье, чуть ниже локтя, выделялся старый шрам – неровная белая полоса длиной с палец. "Автограф судьбы", как она его называла про себя. Над правой бровью – едва заметная белесая отметина, ещё одно напоминание о прошлом, не столь давнем. Она не пользовалась косметикой, разве что бесцветной гигиенической помадой в лютый мороз. Сейчас её кожа была бледной от холода и напряжения, губы сжаты в тонкую упрямую линию. На ней – стандартная тёмная водолазка и такие же тёмные джинсы, практичные ботинки на толстой подошве. Ничего лишнего. Ничего, что могло бы помешать.

Она умыла лицо ледяной водой, пытаясь смыть липкую усталость и образ полиэтиленового свёртка. В зеркале на нее смотрела Александра Коваль – старший инспектор-кинолог уголовного розыска. Женщина, для которой полиция была не просто работой. Это была миссия. Месть. И единственное место, где она чувствовала, что дышит полной грудью, даже если воздух пропитан смертью.

Работа над рапортом в полупустом кабинете давалась тяжело. Слова путались, пальцы застревали на клавишах. Арс, высушенный старым полотенцем из спортивного уголка, мирно спал у её ног на коврике, свернувшись калачиком, его бока ритмично вздымались. Вид спящей собаки, её абсолютного доверия и покоя, всегда действовал на Александру умиротворяющей тишиной. Именно в такие тихие моменты прошлое настигало её особенно явно.

Она не родилась с желанием носить форму. Детство Александры было обычным, счастливым – до тех пор, пока её отец, майор уголовного розыска Виктор Коваль, не вышел однажды вечером на задание и не вернулся. Ей было 14. Помнила запах больничного коридора, где мать, сжавшись в комок на пластиковом стуле, беззвучно рыдала. Помнила гроб, покрытый флагом, и суровые лица коллег отца. Помнила обрывки разговоров: "засада", "предательство", "серийный… не пойман". Убийца, на которого охотился отец, знал о его выходе. И устроил ловушку. Виктор Коваль погиб, прикрывая напарника. Преступника так и не нашли. Дело зависло.

В тот день умерла не только её вера в справедливость. Умерла ее беззаботность. Взрослеть пришлось мгновенно. Гнев, холодный и острый как бритва, поселился в её груди. Мать сломалась, уйдя в себя и в бутылку. Александра осталась одна с этой болью и яростью. Полицейская академия стала не выбором, а необходимостью. Единственным способом найти ответы. Найти того, кто отнял отца. Найти способ предотвратить такое для других.