Мы все втроем вышли в прихожую. Николай стоял в проеме двери, держа в руках видеокассету.

– Кто это принес, Коля?

– Кто знает?.. Я дверь открыл – она на коврике лежит. А он на лестнице ждал. Увидел меня – и бежать.

– Как он выглядел? Быстрее говорите.

– Куртка кожаная, шапка норковая. И, по-моему, угри у него на лице.

– Пустите, я быстро.

Я выскочила в подъезд, птицей слетела вниз, раздувая потоками воздуха конфетные обертки. Выскочила из подъезда, осмотрелась – никого. Только старушки, разом повернувшие головы в мою сторону.

– Бабули, вы не видели сейчас парня в кожаной куртке и шапке норковой?

– Это с лицом таким прыщавым, что ли? – спросила одна.

– Да-да.

– А они на машине красной приехали. Один зашел, а другой в машине остался. Потом прыщавый этот выскочил как ошпаренный, и они уехали.

– А марка машины какая?

– Чего-чего?

– Ну, машина какая – «Жигули», «Москвич»?

– Ой, кто их, дочка, разберет. Вроде «Жигули».

– Спасибо, бабули.

Я вернулась в квартиру.

– Ну что? – спросила Вера Ивановна.

– Уехали, конечно, ждать не стали. Вера Ивановна, эту кассету надо посмотреть. У кого из соседей есть видеомагнитофон?

– Да кто ж его знает. У нас тут вроде ни у кого нет.

– У этих, новеньких с пятого этажа, может, и есть. Они вон, только квартиру купили, сразу евроремонт затеяли, – вмешался Николай. – Только кто ж нам даст?

– Я сам поговорю с ними. Заплачу – дадут часа на два, – бросил свое веское слово Константин.

– Давай, Костя, удачи тебе.

– Это в какой квартире?

– В шестидесятой, на пятом этаже. Крутые какие-то поселились. Может, у них и нет, это я просто подумал, что у таких должен быть.

– Посмотрим.

Костя вышел и минут через пять вернулся с видеомагнитофоном «Панасоник».

– Вопрос урегулирован. На два часа арендовал, – весело сказал он. – Денег дал – и все проблемы.

Через несколько минут, подключив видик к «Альфе», мы начали просмотр кассеты. Изображение было черно-белым, декодера у Калининых, разумеется, не было.

То, что мы увидели, нас потрясло. На диване у окна, зашторенного тяжелыми портьерами, навзрыд плакала Аня.

– Папа, что ты такого сделал? Почему мне сказали, что это все из-за тебя? За какое прошлое ты должен отвечать?

«Не позволяйте себе забыть прошлое», – мелькнула в моей голове подсказка магических косточек. Теперь ясно, чье именно прошлое имелось в виду.

Я посмотрела на Николая: на расстроенном лице – недоумение. Вера Ивановна тихо плакала.

Гнусавый голос – словно говорящему зажали нос – за кадром проговорил:

– Твоя дочь, подонок, вернется к тебе посаженной на иглу и вдоволь наобщавшись с хорошенькими мальчиками. Ты это давно заслужил.

На этом запись кончилась.

Вера Ивановна плакала навзрыд, смахивал слезу Николай. Хмель с него как рукой сняло.

– Вера, ну ладно. Может, еще обойдется. Отдадим кассету в милицию. Они тоже искать начнут.

– Ой, что ж ты такого сделал, Коля?

– Да ничего я не сделал. Может, они меня с кем спутали.

– Николай Андреевич, вам обстановка, в которой находится Аня, ничего не напоминает?

– Нет, конечно. Что ж это за скоты, б…, такие? Чем им девчонка помешала?

– Похититель сказал, что всему виной ваше прошлое. Что вы об этом скажете?

– Что я могу сказать, если меня в Тарасове больше двадцати лет не было.

– Но ведь до пятнадцати вы жили в Тарасове. Может, в этот период произошло что-то, что посеяло зло в чьей-то душе?

Мне показалось, что в глазах Николая мелькнула тень догадки. На мгновенье буквально. Но он тут же попытался это скрыть, злобно огрызнувшись:

– В пятнадцать лет я еще в школу ходил. Лучший «дефектив», а вопросы дебильные…

– Ладно, не бушуйте. Если вспомните что-то или решитесь вдруг сказать то, о чем подумали, позвоните мне. Вот мой телефон.