[Если ты можешь, купи себе два костюма в магазине. Пальто зимнее купить в комиссионном совершенно невозможно – т. к. их совершенно нет. Момент это временный. Пусть хоть у тебя будут костюмы. Вообще выкупи по лимиту, что возможно и без отлагательств. В нашем лимитном магазине – совершенно пусто.]

Когда ты надеешься быть в Ленинграде? Пиши чаще – я очень тоскую без писем и тревожусь без известий.

Целую тебя, Санечек, нежно.

Наташа.

P. S. Моя лаборантка заболела так же, как и ты в Красноярске, – боюсь, что надолго, и я опять без помощи.

1947 г.

Родной Санек, не писала тебе вечность. Две недели жила особенно мучительно и напряженно. Думала, что укус завершится заболеванием. На глазах протекала в тяжелой очень форме болезнь лаборантки. Каждый день звонила в больницу – t° высокая, потеря сознания, полная беспомощность окружающих и все кончилось скверно. Что я могла тебе писать? Что у меня нет уверенности, что мы увидимся… Я молчала. На этом мрачном психологическом фоне – готовилась к докладу – это было единственное отвлечение. Сделала его хорошо. Директор сказал мне, что очень ему понравился доклад, но… для него это было трудно – слишком отвлеченно. Хвалили меня за критический разбор работ зарубежных ученых, за поиски нового. Удовлетворения от доклада у меня нет – не для клинической аудитории он. Не было настоящего понимания и резонанса. Поработала больше для себя.

Вообще же собой недовольна – мало сделала за этот период экспериментально. И все не ладится – опухоли не растут, опять нет лабор. помощи и кое-какие неполадки со здоровьем [на этот раз по линии гинекологии]. Одна надежда, что год скоро кончится – может быть, следующий будет более счастливый и удачный.

Когда ты думаешь приехать? Мне не хочется ехать в Вильнюс. Хотелось, чтобы ты побыл дома. Есть ли что-нибудь новое в отношении комнаты? Или все без реального продвижения.

Надежды на мою командировку в Москву нет никакой. Так что после твоего кратковременного приезда – опять будет разлука. Приезжай, Санек. Если у тебя денег мало – пусть это не служит препятствием. Важно увидеть друг друга – все остальное не имеет никакого значения. В крайнем случае одолжим.

Как твое здоровье? Есть ли интересное в работе? Как Ник. Павл.? Мне звонила Нат. Вас. – говорила, что очень соскучилась и очень хочет видеть. Но я не была у нее. Я нигде не бываю.

Пиши, звони, телеграфируй! Я очень стосковалась по живому чувству твоему. Есть ли оно?

Целую тебя. Наташа.

Приехал Энгельгардт и Парнас212. Последний прочтет здесь три интересных доклада.

21/XII. 47 г.

Родной Санек, пишу тебе несколько слов, остальные скажу, когда мы увидимся. Теперь уже скоро.

Энгельгардт предложил мне написать статью (по материалам старой статьи и последним опытам). Мне нужно поставить 3 опыта на опухолях. Позвони Елене Ервандовне и попроси, чтобы она в день твоего отъезда привезла домой 3–4 крысы с опухолями. Желательно, чтобы опухоли были не маленькие, но и не перезрелые. И ты их захвати. Позвони сразу же, чтобы в лаборатории об этом уже знали.

Три дня подряд слушала доклады Парнаса – очень большое впечатление – настоящий ученый.

Приезжай, родной, поскорее – я уже считаю дни. Крепко, крепко целую. Наташа.

Ты обещал 25-ого?! Я жду!!

[Авиапочтой. Почтовая открытка.

Москва, Каляевская 23. Музей истории религии.

Александру Ильичу Клибанову

__________

Ленинград, 8-ая Советская, 34, кв. 10.

Н. Ельцина.]

Ленинград, 10.I.48 г.

Родная Наталинька,

мне хочется, чтобы мой привет был с тобою уже в воскресенье.