Прошло много лет, и Егор снова оказался в затерянной в лесу Зиньковке. И на этот раз с ним не было ни отца, ни матери. Только постаревший тюремный доктор, больной, с отекшими ногами. Они купили небольшой домик на левом берегу бурной речушки. От всей деревни его как будто специально отделял подвесной мосток.

– Устал я от людей, Егорка, устал. Хорошо мне здесь, спокойно.

– Вот и ладно, док. Теперь у тебя только одна работа – за деньгами в Клинцы раз в месяц ездить. А что с ними делать – сам знаешь.

– А то! Да ты не беспокойся, сынок, все помню. А отдыхать не хочу, а то окостенею совсем в суставах-то. Буду плотничать.

– И то дело. Я распоряжусь, чтобы тебе заготовки привезли.

– Да вот же они – заготовки, – доктор махнул в сторону леса, защищавшего дом с трех сторон, – мне ведь много не надо – так, мелочь всякую подберу. Небось, никто не осудит.

Но после отъезда Егора на следующий же день доктору все-таки привезли целый ворох досок и всяких отходов из столярного, видно, цеха. Мужики аккуратно сложили все это добро в сарайчик, а под навес, ютившийся подле него, натаскали дров, которых, казалось, хватит на год, а то и два.

Егор приезжал к нему еще только раз, поздним вечером, когда окна погасли почти во всех домах.

– Может, ты, док, все-таки передумаешь? Или, по крайней мере, хозяйку какую-никакую себе заведешь?

Старик, все время строгавший какую-то затейливую штуковину, с усмешкой глянул на Егорку из-под бровей и сказал:

– А я уже не док, Егорка, я теперь – дед Грыгорий, вона как, землячок. Это ж надо – мы с тобой земляки. Чудно, право слово, чудно! – и засмеялся.

– Да ты не жалей меня, – продолжал он, – я стал тем, кем был всегда – незатейливым бирюком. И ломать себя больше не хочу. Даже говор местный вспомнил. Знаешь, как материнского молока отпил.

– Это неплохо, док. Выделяться не будешь.

Старик промолчал в ответ, потом оглядел свое немудреное хозяйство и улыбнулся:

– А что до домашних хлопот – так это только на пользу. Так что, Егорушка, я теперь тебя жалеть буду. Загнал ты себя в ловушку, хуже не придумаешь. Как выпутываться будешь?

– А никак пока. Может, привыкну. Или забуду.

– Не привыкнешь. И не забудешь.

– Я, это, попросить тебя хотел….

Старик вопросительно приподнял брови.

– Ты, это, если увидишь… Впрочем, нет, ничего. Сам сообразишь.

– Ну да, ну да, – усмешливо закивал головой доктор.

«Кажется, я влюбилась….». И сердце мое покорно покатилось в памятные смешливые глаза.

С этой мыслью я и уснула, шепотом помолившись. Давно забытое мною «Спасибо, Господи!» было главными словами. Впервые за пять лет я не просила ничего. Ни-че-го! Я только благодарила. И еще надеялась на помощь. «Чуть-чуть, чтобы не потерять…!», а что потерять, я не осмыслила, я уснула. Наверное, надежду….

Наутро Марта Адольфовна принесла мне поднос с завтраком, пожелала доброго утра и заявила, что господин Власов уехал в Москву по делам, вернется поздно, а, может, заночует в московской квартире. В общем, я получала свободу до самого вечера.

Что делает нормальный журналист, если получает свободное время? Конечно, он лезет в Интернет! Мне хотелось как можно больше узнать о Власове. Что он, кто он, ну, в общем, биография в подробностях. Но, увы, ничего нового я не узнала. Обыкновенный московский школьник, потом студент, несколько удачных операций во время перестройки, а до этого, как у всех начинающих предпринимателей тех лет – два-три кооператива. Потом – купли-продажи, совместные предприятия и т. д. и т. п. В общем, как-то слишком все гладко и правильно. Ни тюрьмы тебе, ни сумы, ни одной-единственной ошибки. И ни слова о его семье! Как будто кем-то было наложено табу на информацию о личной жизни Юрия Власова. И только в одном зарубежном издании мелькнула фотография, на которой рядом с Юрием Сергеевичем вполоборота стояла миловидная женщина с темной короткой стрижкой. Но – никаких комментариев. Как будто снимок был сделан небрежно, случайно, и женщина эта вполне могла быть случайной спутницей или переводчицей. Могла…. Но случайных спутниц у таких людей, как Власов, не бывает. А переводчицей…. Могла бы. Если бы я не знала, что Власов владеет тремя языками.