«Быстрее, быстрее!».

Со всей дури стал водить зубчиками пробки по веревкам. Пот теперь не просто струился по лицу, он каскадом стекал со лба и щек, заливал глаза, заставлял их щипать. Но я с остервенелым упорством продолжал попытки освободиться. Вот порвался один пут, затем второй. Еще минута интенсивной возни, и я, наконец, смог сорвать злополучные веревки. Спешно начал растирать ноги, но кровь, как нарочно, не торопилась насыщать стопы.

– Говно… говно-говно-говно!

Шум воды за стеной прекратился, через пару мгновений вновь послышался стук крышки.

Трясущимися руками, я запихал пожитки в сумку и отпил еще пару глотков газировки. К сожалению, бутылку уже не закрыть, ибо пробку сильно повредил, но и бросать жалко.

Перекинув сумку через плечо, держа «Топо-Чико» в руке, попробовал встать и едва не рухнул обратно. Ноги с трудом держали, колени сгибались, а в висках стучал отбойный молот. Но я не могу упустить такую возможность! Оставаться среди дикарей с туманными перспективами в планы не входило. Мысль о том, что выжить в джунглях одному – перспектива еще туманнее, в сей момент меня не посетила. Слишком омерзительно себя чувствовал, а разум накрывало подобием дурмана.

В конце концов, попытки с третьей, мне удалось подняться. Тело прошиб пот, я покачнулся, но сохранил равновесие. Ступни дико кололо. Морщась и хлопая ресницами, проплелся до выхода и прислушался.

Шорох за стеной прекратился, и теперь кто-то спешно направлялся сюда.

«Говно!».

Решение пришло незамедлительно. Перевернув бутылку дном вверх, я встал слева от порога, вжавшись в стену. Остатки газировки потекли на пол, шипучим потоком скапливаясь меж камней.

«Жаль, но что делать?!».

Шаги приближались. Теперь я отчетливо слышал, как они шуршат по низкой траве. Рука вцепилась в бутылку, что костяшки побелели.

Секунда… две…

В хижину вошла Цацке, неся в руках миску с водой. Переступив порог, она сделала пару шагов и замерла, как вкопанная. Тихо ахнула. И в этот момент я опустил ей бутылку на голову.

Стекло с хрустом разлетелось во все стороны. Миска выпала из рук косоглазки и с громким стуком упала на пол. Вода разлилась, смешиваясь с газировкой. В сумраке хижины она походила на кровь.

«Может, это и есть кровь?».

Цацке рухнула следом, как подкошенная. Девушка лежала ничком и не шевелилась.

Тяжело дыша, я подошел и вгляделся в ее лицо. Оно побледнело, глаза закрылись.

«Убил? Убил что ли?».

Цацке не подавала признаков жизни.

Внезапно необъяснимая волна поднялась у меня внутри. И это не было очередным приступом жара. Я почувствовал мерзость и отвращение. Отвращение к самому себе. Потому через секунду постарался его заглушить, но получилось с трудом.

«Она ничего плохого тебе не сделала… кормила, даже болвана-лекаря позвала, а ты… и что? Мало ли с какой целью меня откармливали? Люди с добрыми намерениями гостей не связывают! Да и тот придурок с плоской рожей скорее калечил, нежели лечил! Но… но…».

В душе я понимал, что трачу драгоценное время, но все же не смог не подойти и не проверить. Наклонился. В виски тут же ударила кровь. Сдержав стон, я поднес ладонь к носу Цацке и с облегчением вздохнул, уловив дыхание.

«Жива. Значит, тот козел с дырявым носом ей поможет. А я сваливаю!».

Единственное, прежде, чем уйти, я проковылял к очагу, быстро накидал как попало в сумку остатки крольчатины, нашел в углу тот самый нож и маленький кувшин, закрытый крышкой. Возможно, с той самой кукурузной водой. Не рассматривая, кинул следом за мясом и, держа нож наготове, похромал к выходу. Времени терять больше нельзя.

Остановившись на пороге, обернулся через плечо.