Я дернулся, но куда там. Путы стягивали так крепко, что и пальцем пошевелить нельзя. К тому же, конечности уже изрядно затекли. Я застонал и с досады стукнулся затылком о борт.

Индейцы же, угомонившись, продолжили «досмотр», достав ключи от номера отеля и солнцезащитные очки.

Вертя связку в руке, туземец провел пальцем по заточенной части ключа и одобрительно крякнул:

– Хач.

– Хачиков тут нет, – буркнул я, – ключей никогда не видели?

Вопрос был риторическим. Мой мозг отказывался воспринимать действительность, но та безжалостно била по голове бейсбольной битой, вдребезги разнося стекла розовых очков.

Кстати о них…

Передав ключи товарищу на дне лодки, туземец полностью сосредоточился на их изучении. Продлилось то недолго, и индеец, довольный, бросил:

– Ниино! Ик ниино!

Второй, будто услышав нечто радостное, тут же развернулся и в свою очередь подставил волосы. Пара минут – и мои очки уже украшали прическу другого аборигена.

«Ниино… интересно, что это? И очки, и телефон ниино… а я майнг… жаль, не полиглот».

– Это мои вещи, – хрипло попытался поспорить, – мои ниино.

Оба обернулись и оглядели меня с ног до головы. Взгляды их стали хмурыми, однако теперь хотя бы в них не сквозило желание зарезать меня на месте.

– Майнг, – молвил тот, что держал сумку на коленях.

– Майнг-майнг, – выдохнул я, – согласен, только бутылку подай. И телефон верни.

– Майнг.

Я простонал и снова ударился затылком о борт:

– Да понял я! Дайте попить, подыхаю уже! – и демонстративно провел языком по пересохшим губам. – Вам сурдопереводчик нужен, что ли?!

Кажется, они не поняли ни единого слова, но жест был красноречивее всяких фраз. Однако вместо того, чтобы передать мне желанную бутылочку Топо-Чико, сидевший на дне индеец, волосы которого украсили мои очки, отцепил от пояса какой-то грязный бурдюк или что-то вроде того, подсел ко мне и поднес к губам.

Я скривился. Вонь шла знатная.

– Ахренеть, что это?

– Га, – коротко бросил абориген.

– Гавно? Да, воняет именно так.

Туземец не ответил. Он не сводил с меня пристального взгляда, в котором мелькал огонек любопытства. Жажда становилась нестерпимой. Кто знает, сколько еще я проторчу связанным на солнцепеке на дне каноэ? В конце концов, решился.

– Ладно. Надеюсь, ты туда не нассал…

Припал губами к бурдюку и сделал маленький, осторожный глоток. На вкус – самая обычная вода, только нагретая из-за жары. Но не в моем положении нос воротить. Глотнул еще. Потом еще пару раз, уже побольше. Живительная влага разлилась по организму, сухость отступила. С облегчением выдохнул и уже собирался выпить снова, но туземец спешно убрал бурдюк обратно на пояс и отстранился.

– Спасибо, – сдержанно поблагодарил я.

– Майнг.

– Что это значит? Зачем я вам сдался? Между прочим, в Мексике есть русское консульство, я гражданин иной страны, меня искать будут…

Мой несвязный бред, вызванный нервами и стрессом, разбился о полное непонимание на раскрашенной физиономии. Как волны о скалы.

– Да хрен с вами, просто отпустите меня! – и демонстративно заерзал на месте.

Индеец с очками покачал головой и произнес все то же:

– Майнг.

– О-о-о, за что мне все это… – я опять ударился затылком о борт.

Второй туземец передал первому ключи, тот убрал их в сумку, а следом уложил бутылку газировки. Осторожно и бережно, будто сакральную ценность. Затем взялся за «молнию» и, неловким движением, с трудом, но закрыл.

«Какое счастье… до аптечки не долез…».

«Очкарик» поднялся и, аккуратно перешагнув через меня, направился к противоположному концу каноэ. Тихо шуганул детей. Те со сдержанными смешками отстранились и уселись на дно. Папашка же достал два весла. Рядом я заметил парочку больших и плетеных корзин, в которых лежали тушки каких-то животных, очень похожих на кроликов, но разобрать отсюда не удалось.