– Он, как начался тогда, так до сих пор никак закончиться не может, – продолжает бубнить Эшли, упоминая о том дне, когда они были на оперативном задании. – Льёт как из ведра уже четвёртые сутки подряд. Задолбал…

Она продолжала задумчиво пялиться в окно, а Кэрол, всё всматриваясь в её бледное, сильно исхудавшее за последнее время лицо, спрашивает, обеспокоившись уже её состоянием:

– Ты-то сама как?

Эшли тут же приходит в себя.

– Я? – переспрашивает. И, будто растерявшись, отвечает: – Да мы всё продолжаем копаться в документах. Дотошный сукин сын попался – всё записывал, – она невольно возвращает взгляд к окну. – Мы бы, наверно, многое смогли из него вытащить, – задумчиво бормочет, – если бы ты его, конечно… – однако тут её речь обрывается.

Внезапно осознав, что говорит, она проглатывает последние слова и, проморгавшись, опускает свои большие глаза в пол.

– Эй, Эшли, – зовёт её напарница через несколько мгновений. – Ты прости, что я тебя во всё это втянула…

Но, ощутив на языке нестерпимый привкус чужой вины, Эшли сразу отвечает:

– Да ты что, Кэрол. Я же сама на это подписалась. К тому же премиальные сейчас очень кстати – ребёнок высасывает весь семейный бюджет, – говорит она, уставившись на Кэрол. – И ведь самое главное, что всё обошлось, верно?

– Конечно, – безрадостно кивает Кэрол и поворачивается обратно к рабочему столу. – Только если никто лишнего не сболтнёт о том, что случилось.

– Не сболтнёт, – успокаивает её. – Парни же пообещали… всё будет хорошо…

Однако её слова слабо утешали Кэрол, поэтому она, ничего не отвечая, сделала вид, что сосредоточилась на задании.

Немного поразмыслив, она уже потянулась к ручке, намереваясь кое-что записать, но голос напарницы останавливает её в последнюю секунду:

– Слушай, Кэрол, – спрашивает осторожно. – Так а ты сама-то понимаешь, что с тобой происходит?

Глаза Кэрол поднимаются на Эшли, правда, затем они быстро возвращаются к пустому листу.

– Трудно сказать, – бормочет она, упираясь на руку лбом. – Просто иногда во мне словно что-то переклинивает, и я будто проваливаюсь в какой-то другой мир… в очень темный… полный ненависти и насилия… – Кэрол задумывается на секунду. – В такие мгновения реальность для меня становится какой-то зыбкой, далёкой что ли, и мне хочется сделать нечто ужасное… а иногда я даже не могу противостоять этому желанию… – она тяжело сглатывает слюну. – Это место чем-то напоминает мой персональный ад, в котором находиться до того жутко и невыносимо, что тебя выжигает изнутри… А когда ты, наконец, выныриваешь из этого состояния обратно, начинает казаться, что с тобой что-то не так… а иногда и ещё хуже – тебе кажется, что ты сходишь с ума, и что ещё чуть-чуть – буквально один шаг – и ты можешь сорваться в пропасть…

Кэрол возвращает глаза на слегка растерянное лицо напарницы:

– Понимаешь? – заканчивает она.

Но Эшли ещё пару секунд смотрит на неё и даже не моргает.

– Ты обсуждала это с психологом? – спрашивает, наконец.

Выражение Кэрол в миг становится крайне напряжённым.

– Конечно нет, – произносит. – Вдруг доложит. – Однако после этих слов она смягчается немного, – К тому же мне намного лучше. Правда… – убедительно лжёт она.

Эшли же ещё немного сверлит её нерешительным взглядом, но после с облегчением вздыхает:

– Фууухх… – выпускает через губы. – Если на чистоту, подруга – я от тебя охреневаю, – признается она.

И, повернув к себе кресло на колёсиках, опускается в него.

– Ты, конечно, крутая, – продолжает, параллельно мотая мышкой по столу, чтобы разбудить компьютер, – но иногда ты просто пугаешь меня до усрачки…