– Проклятье, как у вас всё сложно! – воскликнул Киган. – То ли дело у нас, голову с плеч и никаких проблем!

– Цивилизация, – ответил я. – Закон.

– Эта ваша циви…хреновина только всё портит, – отмахнулся гаэл. – Живёте… Как не знаю кто. Судьи, наместники, магистрат, столько законов, что за всю жизнь не выучить. То ли дело у нас. Как прадеды жили, так и мы живём, и никаких проблем. Убил – сам умрёшь. Украл – уплати. Просто и понятно.

Я пожал плечами.

– Может и так. Только мы благодаря законам и цивилизации полмира завоевали. А у вас лишь кусок земли, на котором кроме вас никто жить не может, – сказал я и понял, что сболтнул лишнего.

Киган зло прищурился, глядя мне в лицо. Ноздри его широко раздувались, щёки покраснели. Похоже, я случайно задел его больную мозоль.

Когда-то давным давно все эти земли безраздельно принадлежали гаэлам. До тех пор, пока сюда не пришла Теурия со своей непобедимой армией.

– Не будь ты моим другом, я бы тебя убил, клянусь, – медленно произнёс он.

– Я рад, что мы не враги, – я примирительно поднял руки.

– Выпьем за то, чтоб оставаться друзьями, – сказал он и мы подняли кружки с пивом.

– И всё-таки, – Киган переменил тему после неловкого молчания. – Кому выгоднее его сдать?

Я на пару секунд задумался. Вряд ли многое поменялось за два года рабства, но и точных расценок я никогда не знал. Знал одно – точно платят за пойманных преступников в магистрате, а солдаты, по слухам, могли не заплатить вовсе, а то и повязать как раскаявшихся сообщников.

– А родственники у тебя есть, Снегирь? – задумчиво протянул я.

– Батя старый только остался. Здесь, в городе, – ответил он после небольшой заминки. – Только он меня знать не желает.

Я хлопнул пустой кружкой по столу, бросил рядом монету и встал. Киган смотрел на меня с нескрываемым интересом.

– Веди к бате, – сказал я. – Может, он заплатит.

Разбойник замешкался, попытался что-то возразить, но я пихнул его кулаком под рёбра и мы отправились в путь.

Через полчаса мы стояли перед воротами небольшой покосившейся избушки в Мясницком ряду. Я постучал в ворота, давно некрашеные, с поржавевшими петлями. Никто не отреагировал, не вышел и не ответил.

– Может, он помер давно, – буркнул Киган. – Да и с чего бы ему платить?

Я не обратил внимания на его слова, и продолжил колотить по гнилым доскам. Наконец, дверь распахнулась, и к нам вышел старик в кожаном фартуке, измазанный чем-то красно-коричневым.

– Вы кто такие? Я вас не звал! – произнёс он, и я едва смог удержать смех.

– Да, гостеприимством ваша семейка не славится, – сказал Киган и вытолкнул разбойника вперёд.

Снегирь выглядел жалко, словно побитый пёс. Руки тряслись, кадык ходил ходуном, он силился что-то сказать, но не мог выдавить из себя ни слова.

– Да вот, сына твоего привели, – сказал я.

Старик демонстративно фыркнул.

– Мерзавец нам признался, что четверых человек пришил своими руками, – сказал Киган.

– Ещё и нас застрелить хотел, но не вышло, как видишь. Висеть бы ему в петле, да не хочется на душу грех брать, – продолжил я. – Товарищ мой хочет его в магистрат сдать за серебро. А я думаю, ты за сына побольше предложишь. Укроешь где-нибудь, может, живой останется.

Старик щурился и сжимал кулаки, глядя на непутёвого отпрыска. Тот по прежнему молча стоял перед ним и глядел в землю.

– Чёрт вас побери, – хриплым голосом сказал старик, развернулся и ушёл, захлопнув калитку.

– Вот так вот, – протянул Киган. – Я не удивлён.

Я посмотрел на него.

– Вы, южане, совсем семейные узы не чтите, – пояснил гаэл, но тут калитка распахнулась снова.

– Будьте вы прокляты, – сказал старик и бросил мне увесистый кошелёк.