Грустно взглянув на сладость, проверила монетки, спрятанные в широкий пояс сарафана, — в этот раз я подготовилась, пришив на внутреннюю сторону кармашек.

Заходить в темень жутко не хотелось, но и мимо пройти совесть не позволяла. Здоровяк уже тыкал бедную девочку в плечо, пройдя стадию любезности. А девочка была еще ниже, щуплее меня, и наверняка младше.

Я быстро подошла к прилавку неподалеку, отдав половину своих монет, забрала пакет с пряностью. И лишь потом стремительно направилась на выручку незнакомке.

— Мы же друзья. Тебя должны были научить, что с друзьями следует делиться. Денег у тебя много, почему бы не отдать нам хотя бы половину? — услышала я, нырнув в полутьму.

Отец всегда учил меня, что дурные поступки делают нашу душу меньше. И бездействие тоже отщипывает кусочек. Поэтому у плохих людей от души почти ничего не остается. Богиня света Эсмира никогда их не примет, зато бог Фародей с радостью распахнет свои объятия.

— Вы бы работать пошли. На рынке любому дело найдется, — громко произнесла я, наблюдая, как растягиваются толстые губы мальчишки при виде меня.

— Снова ты? — Его взгляд устремился на палочку с яблоком в моей руке. Черные глаза заблестели. Он оглянулся на остальных ребят, что теперь собрались у стены дома, сидя на каменном выступе.

Я тяжело вздохнула, крепясь. В первый раз эта свора меня сильно напугала. Вот и теперь, смотря на девчонку, что замерла на одном месте словно статуя, я подумала, что она не может шевелиться от страха.

Попробовала бы хоть сбежать, пока я их отвлекаю!

— Хочешь? — Я помахала сладостью перед самым носом мальчишки. — Возьми. А мы уйдем.

Тот выхватил у меня яблоко, но тут же пробурчал, задрав нос, с самым паршиво сыгранным великодушием:

— Еще чего. Деньгами поделитесь. Оба. Тогда и можете идти восвояси.

Его дружки загоготали. Только теперь, видя, как эти ребята вытянулись за последние месяцы, я поняла, что они старше меня на два-три года, не меньше.

— Ладно, — расстроенно сказала я, запуская руку в карман сарафана.

Горловина мешочка была развязана и только ждала своего часа. Рука проникла внутрь, стараясь зачерпнуть как можно больше. Почти все, что хранилось внутри.

— Поторопись, — лениво протянул мальчишка и, отвлекшись на незнакомку, вновь пихнул ее в плечо. Похоже, это стало последней каплей.

— Вы настоящие идиоты, — вдруг процедила она угрожающим тоном, и ее голос показался мне низким. Но времени задумываться не было. Все внимание задиры обратилось к ней, а я только этого и ждала.

Швырнула порошок в лицо мальчишке. Тот вскрикнул, растирая глаза и делая хуже, а я вцепилась в руку незнакомки.

— Бежим!

Не оборачиваясь, потянула ее за собой. Благо она оказалась сообразительной, и вскоре мы выскочили на главную улицу, несясь прочь под крики и шум погони, которые стихли, стоило нам оказаться в людном месте, заглушенные звуками ярмарки.

Единственной ошибкой стало то, что мы повернули не в сторону прилавка моего отца, а в противоположную. Но и там я знала местечко, в котором можно было затаиться. Все-таки я приезжала в Гёдэ не в первый раз.

Мы протиснулись между торговыми местами к окнам ремесленной лавки и свернули вбок. Я отодвинула край тканой вывески, что прятала за собою еще один закуток, заставленный деревянными коробками со склада магазина.

— Фух, — выдохнула я, расслабляясь и отпуская чужую руку. — Здесь они нас не найдут, — заявила, чувствуя себя так, будто совершила настоящий подвиг и спасла едва ли не полмира.

Запрыгивая на коробку и усаживаясь поудобнее, я подняла взгляд.

— Привет, — сказали мне, когда я в суеверном ужасе уставилась на объект своих подвигов. Который, между прочим, оказался совсем не бедной девчушкой, а мальчишкой с задорной улыбкой на устах.