– Дура-баба, – по-крестьянски веско говорил о ней Малыш Рэм. – Запуталась. А мужа держит. Про запас, не иначе. Он, бедняга, и в Ватикан летал. Только зря. Не помогло.

Ромарио знал всё обо всех, но никогда я не слышал от него грязного скрипа. Он просто и точно расставлял каждого человека как нужную в хозяйстве вещь на своё место. Не больше. Про военврача же он говорил так:

– Эта кобылка свой норов ещё покажет.

Я не обижался за сеньору. У неё действительно был сильный характер…

– А, VIP-персона!

Под такой лейтенантский возглас солдаты из моего эскорта внесли его на своих плечах. Появившийся вместе с ними стюарт внимательно следил за догоравшей сигарой, едва не соскакивавшей с нижней губы офицера. Это доставляло последнему неописуемое удовольствие. Наконец, Гарсиа шлёпнулся в кресло и выплюнул дымящийся обрубок рядом с пепельницей. Невозмутимый стюарт мгновенно переложил сигарные останки в надлежащее место, красивым движением подхватил пепельницу и шагнул к двери. Наш армеец запоздало крикнул ему вслед:

– Пшёл вон, прилипала! Ребята, проводите его…

Солдаты непонимающе переглянулись.

– Вон, говорю, пошли все!

Когда процессия во главе с белоснежным чистюлей торопливо исчезла, Гарсиа вскочил и углубился в содержимое бара. Столик украсился тремя бутылками «Дайкири», плетёной флягой с вином и единственным апельсином.

– Что за нравы? На этой посудине я чувствую себя королевой Британии в золочёной карете. Все тебя внимательно слушают, согласно кивают, а лошадьми управлять не дают. Оказывается, есть парень, сидящий чуть повыше монаршьей особы и не собирающийся выпускать вожжи.

– Сеньор, вы повздорили с капитаном яхты?

– Ну да! Мы с тобой лишь ценный груз… и не более… Кашасу пил? – вдруг спросил он.

– Пробовали как-то раз. Если честно, то мне не понравилось.

– Ха! Наверняка вам плеснули фабричную.

Я пожал плечами, но внимательно выслушал лекцию о настоящем напитке, который выдерживают в деревянных бочках и перегоняют в медных кубах и который даже в Бразилии становится редкостью.

– У нас в Каррате появилось одно изысканное местечко. Ты помнишь капрала Лурдеса, рядовой?

– Из роты обеспечения? Конечно.

– Этот капрал демобилизовался и открыл кафешку на Лавровой улице.

– Здорово.

– Ещё бы! Я не спрашиваю, где он раздобыл кругленькую сумму наличными. На это есть налоговый департамент… А слухи о любом из шести братьев… хык… Лурдесов, о пропажах горючего и о золотых… тьфу… зубах военнопленных так и остались пустым сотрясанием атмосферы… О чём это я?

– О кафешке.

Лейтенанта понесло, и это было нормально. Капитан яхты не желал с ним разговаривать, с солдатами Гарсиа по врождённой заносчивости держался надменно и на одних приказах. Со мной ему было комфортнее – я был симбиозом, миксом армейца и штатского, мальчишки и фронтовика. И ещё – мы оба кружились возле известных людей (и оба не попали в сонм Героев).

– О кафешке, – повторил он. – Вот! Если в этом заведении тебя не будут кормить хотя бы раз в день в течении… сколько майор проваляется на госпитальной койке?

– Думаю, недели три. Связи не вижу.

– Зато связь между сеньорой Льянос и капралом стала очень очевидной, – лейтенант похлопал себя по животу. – А-ха-ха! Нет, я не сплетник, но голые факты – вещь упрямая. Мы с капитаном Родригесом замолвим за тебя словечко. У нас там… – офицер снова икнул. – …неограниченный кредит.

Надо было сменить сальную тему. Пользуясь благодушным настроением собеседника, я спросил:

– Скажите, сеньор, это правда, что наш Солёный батальон расформировывают?

– Да. ООНовцы настаивают. Полковник выторговал последний срок. В мае, сразу после президентских выборов министр подпишет приказ.