Марк удивленно приподнял бровь. Он никак не ожидал услышать от Киры, девушки крайне практичной и скептически настроенной, столь эмоциональный отзыв об абстрактной живописи. Заинтригованный ее словами, Марк вновь обратил взгляд на картины.

Теперь он разглядывал их более внимательно, пытаясь понять, что так зацепило напарницу. На полотнах были изображены причудливые абстракции, в которых угадывались очертания стихий – огня, воды, земли и воздуха. Языки пламени, вихри водоворотов, твердь скал и легкие кружева облаков сплетались в завораживающем танце, рождая ощущение первозданной мощи природы.

– Элементаль прославился тем, что изображает четыре стихии в разных состояниях и проявлениях, – пояснила Кира, заметив интерес напарника. – Но делает это настолько талантливо и самобытно, что его картины никого не оставляют равнодушным. Они будто дышат какой-то необузданной энергией, завораживают и гипнотизируют.

Марк хмыкнул, все еще не понимая восторгов напарницы. Он вновь придирчиво осмотрел абстракции и покачал головой:

– По мне так это обычная мазня. Не вижу здесь ничего особенного. Просто набор цветных пятен и линий.

Марк никогда не считал себя ценителем искусства. Его мировоззрение было слишком приземленным и практичным, чтобы находить скрытые смыслы в беспорядочных мазках краски. Он предпочитал конкретику, факты и логику, а не туманные рассуждения о силе стихий и метафизике творчества.

Кира укоризненно покосилась на напарника, но спорить не стала. Похоже, она понимала, что Марк – человек другого склада, не склонный к лирическим переживаниям и постижению тайн искусства. Его стихией были погони, схватки и решение головоломок, а не молчаливое любование картинами.

Оторвавшись от полотен, Марк деловито осведомился:

– Что там в досье Ленского? Есть еще какая-нибудь полезная информация, кроме его любви к живописи?

Кира, листая страницы личного дела, нахмурилась и после недолгой паузы ответила:

– Да, здесь указано, что паранормальная способность Ленского заключается в управлении стихиями – огнем, водой, землей и воздухом.

Марк удивленно приподнял бровь. Он ожидал услышать что угодно, но только не это. Управление первозданными силами природы звучало как нечто из разряда фантастики. Но, учитывая, что они имели дело с криптоморфом, удивляться не приходилось.

– И насколько серьезны его способности? – поинтересовался Марк, прикидывая в уме возможные риски, а также связь паранормального дара Ленского с его творчеством.

Кира, сверившись с досье, покачала головой:

– Судя по записям, за десять лет наблюдения в Центре изучения криптоморфов его сверхъестественные силы проявлялись крайне слабо. В минуты досады или огорчения Ленский мог заставить воду закипеть, а землю – зашевелиться в цветочном горшке. Еще он мог слегка усилить пламя свечи или создать сквозняк в запертой комнате. В целом, ничего особо опасного для окружающих.

Марк задумчиво потер подбородок. Он не спешил расслабляться, зная, что с криптоморфами нужно быть начеку. Даже самые безобидные на первый взгляд способности могли таить в себе угрозу.

– То есть, Жебель сообщила правду, когда сказала, что Ленский был под постоянным наблюдением? – уточнил Марк.

– Да, если верить записям, он оставался под активным контролем Центра, – подтвердила Кира. – И до вчерашнего дня исправно являлся на все проверки, не пропустив ни одной явки.

Марк в раздумьях прошелся по лофту, машинально поправляя кобуру с пистолетом. Его не отпускало смутное ощущение, что они упускают нечто важное. Слабые способности, примерное поведение, успешная карьера художника – все это никак не вязалось с внезапным исчезновением Ленского.