В целом дом производил впечатление типичного для состоятельной и респектабельной семьи представителей высшего среднего класса. Одним из очевидных признаков статуса высшего среднего класса в Британии 1930-х годов было наличие прислуги, и, хотя Мэри Роджерсон работала няней, она часто выполняла функции кухарки, домработницы и даже секретарши – помогала Ракстону с записью многочисленных пациентов.

Мэри наняла на работу Белла. На первый взгляд она была довольно неказистой – всего двадцати лет, очень тихая, маленького роста, с невзрачной внешностью и сильным односторонним косоглазием. Сначала Ракстон решил, что она не слишком умна, но он ошибался. Белла с ее опытом управления персоналом хорошо разбиралась в людях. Мэри Роджерсон, возможно, и была простой деревенской девушкой, но она была честной, чистоплотной и трудолюбивой. Дети любили ее, а она была беззаветно предана Белле, которой, к нескрываемому огорчению Ракстона, открыто восхищалась. Более того, у Мэри не было вредных привычек – у нее не было ухажеров, она не пила и не курила, а немногочисленные выходные проводила у родителей в Моркаме.

Это была эпоха, когда еще не было бытовых приборов, экономящих труд хозяйки, и Мэри была типичной представительницей многочисленного класса домашней прислуги, которая своим прилежным нелегким трудом поддерживала порядок в домах представителей среднего и высшего класса.

Она благоговела перед Ракстоном и восхищалась десятками медицинских книг в его кабинете, хотя и не могла прочитать даже их названия, не говоря уже о содержании. А еще там были образцы, которые он хранил в стеклянных банках над своим столом. Они выглядели отвратительно, но она тщательно вытирала с них пыль – как и его книги, они были для нее бесспорным свидетельством его блестящего ума.

При всем уважении Мэри к Ракстону он ей не нравился. С ним она всегда была настороже. И дело было не в его расе – для нее было невыносимым то, как он иногда обращался с хозяйкой. Несколько раз Белла приходила в крошечную комнатку Мэри вся заплаканная, с синяками на шее или лице. И хотя Мэри получала странное удовольствие от того, что хозяйка с ней откровенничает, она не могла не беспокоиться о будущем. Меньше всего она хотела, чтобы семья Ракстонов распалась. Она была полна решимости сделать все, что было в ее ограниченных силах, чтобы защитить свою хозяйку и сохранить мир. В то субботнее утро у Ракстона были назначены консультации нескольким пациентам. Он часто назначал прием сложных пациентов на субботу, потому что в этом случае у него было больше времени, чтобы разобраться с ними. Обычно это работало, но в то утро он был утомлен и раздражен, и необходимость разбираться со сложными случаями вызывала у него еще большую досаду. Ракстон знал, что прием пациентов – источник его благосостояния, но ведь это была совсем не та карьера, о которой он мечтал. Он все еще чувствовал, что может внести куда больший вклад в развитие медицинской науки, и грезил о том, насколько иной могла бы быть его жизнь, если бы он исполнил свое предназначение и стал знаменитым хирургом. В своем кабинете на Далтон-сквер он даже проводил некоторые эксперименты и собирал интересные образцы, которые ему встречались в работе, сохраняя их в формалине для дальнейшего изучения. Но какими бы амбициозными ни были его устремления, в этот день, с трудом заставляя себя продолжать прием пациентов, Ракстон думал только о Белле и о том, что она делает за его спиной.

День тянулся, Ракстон без конца поглядывал на часы. Когда утренний прием закончился, его больше ничто не отвлекало. Он пытался было поиграть с детьми, но у него не было сил. Пробило шесть вечера, а Белла так и не вернулась. Он в одиночестве поужинал тем, что Мэри оставила для него на кухне. В восемь часов Беллы по-прежнему не было, и детей уложили спать. Наступило десять часов вечера, и его вновь начали мучать подозрения. Что могло заставить Беллу и ее сестер задержаться так долго?