– А меня тоже любишь? – повернувшись, услышала она голос мужа.

– Спрашиваешь! Ещё как, особенно, когда не ревнуешь.

Какое-то время они шли молча.

– А что, есть повод для ревности? – тяжело сглотнув подступивший к горлу ком, выдохнул он.

– Нет конечно.

– Вот сейчас и проверим.

Она, встревоженно посмотрев на него, смолчала.

Уже дома прямо с порога он сказал ей:

– Пока я буду ставни закрывать, ты приготовься к встрече любимого мужа, ведь долго не виделись-то.

– Я сейчас, Петенька, мигом. – И она, вдруг засуетившись, стала торопливо что-то говорить. Но он уже не слушал, да и не слышал. Плотно закрыв на засовы окна ставнями, вернулся, прихватив в сенцах припрятанное ружьё. Закрыв входные двери, опустил ключи в карман. И с тозовкой наперевес вошёл в комнату. Она стояла спиной, накрывая на стол, и не видела его. Он окликнул её. Повернувшись к мужу, застыла в недоумении.

– Надежда, – всматриваясь в её лицо, сдавленным голосом прохрипел он. – Ты ещё одета? Не поняла, что ли?

– Так я сначала хотела накормить тебя. Петя, а ружьё-то зачем? С ним, что ли, любовью будем заниматься, – жеманно хихикнув, проворковала она.

– А ну-ка живо раздевайся! – резко скомандовал он. И, вскинув тозовку, передёрнул затвор.

– Да не волнуйся ты так. Вижу, что соскучился. Один момент – и я буду готова. А с ружьём меня даже больше заводит. – И, послушно отойдя от стола, встала напротив него. Плавно поведя плечами, ловко расстегнула бюстгальтер и, опустив бретельки, вытащила из-под платья и отбросила на диван. Ещё мгновение – и платье, снятое через голову, полетело следом. И, покачивая крепкими бёдрами, начала медленно снимать трусики. Выпрямившись, поддела их носком ноги и виртуозно запустила на люстру и в полумраке предстала перед ним совершенно голая, светясь молодым упругим телом.

– А что, хахалю своему тоже стриптиз устраивала?! – бешено сверкнув глазами, рявкнул он. – Говорят, даже танец живота исполняла.

– Петя, ты это о чём? – растерянно потупив свои прекрасные очи от обвинительного взора мужа, глухо промолвила она.

– Не юли, дорогая, я всё знаю, как ты тут кувыркалась с молодым доктором, пока я три месяца отсутствовал. Кстати, его тоже Петром зовут. Вишь, как чудненько получилось, и не спутаешь.

– Неправда это всё! – подняв голову и смело посмотрев на Петра, отчаянно вскрикнула Надежда.  – Ложь, сплошная ложь! Не изменяла я тебе!

И она, встав на колени и обхватив голову руками, разрыдалась.

– Не устраивай тут мне концерт, артистка. Не верю я тебе!

– Значит, кому-то, этим гнусным недоброжелателям, вечно всем завидующим, поверил, а мне нет! – непроизвольно слетел обречённый возглас с её белых губ.

– Не кому-то, а заведующему отделением. Он-то точно не будет врать.

– А может, я ему отказала, вот он и мстит.

– А может, и мстит. Ну, ты ж изменила! Хоть перед смертью покайся. Не бери грех на душу.

– Что ты надумал, Петенька?! – И, упав на четвереньки, подвывая, поползла к своему повелителю и, обхватив его ноги, стала неистово целовать.

Он грубо оттолкнул её и выстрелил. Первая маленькая пуля попала в плечо. Взвыв, она вскочила и заметалась по комнате. Вторая пуля пробила вторую руку. А стрелок, уже придя в азарт, как в тире, стал стрелять по мечущейся мишени. А она, грациозная, с распущенными золотистыми волосами, ниспадающими на её гибкое тело, металась по комнате, как подбитая лань.

– Не-е-т!  – нёсся по всему замкнутому пространству дома жуткий крик отчаяния. А сквозь шквал сухих выстрелов, холодящих кровь, раздавался страшный визг молодой женщины.

Истошно крича, она широко открыла рот, испуская душераздирающие вопли от безумной боли.