И вот как-то раз после очередной пьянки и застукал Николай свою ненаглядную жёнушку в объятиях двух мужиков.

Не стал молодой муж выяснять отношения, лишь бросил на прощание:

– Ну и тварь же ты не благодарная!

И побрела Сонька восвояси, как побитая собачонка. А со временем уволили и с работы. И не заметила, как, переступив черту, покатилась её жизнь по наклонной дорожке. Пока молодая была, работала по вызову, а как поистрепалась, стала выходить на трассу. И не заметила, как стрелой пролетела молодость. Последнее время обитала в подвале большого дома, днём помогала дворникам, а вечерами собирала бутылки, на то и жила. Вот и подумала: зачем мне такая жизнь, поеду-ка я лучше в деревню – к мамке и папке, там и старость встречу.

От рёва мотора, вздрогнув, она открыла глаза. Пазик, дёрнувшись, тронулся с места. И за окном, сменяя поля и перелески, открылся взору захватывающий душу холмистый ландшафт. А вскоре начались живописные окрестности озера, сверкающего яркими солнечными бликами и обрамлённого густым хвойным лесом.

«Вот бы сейчас, как в детстве, пройтись босыми ногами вдоль озера по тёплой, шелковистой, ярко-зелёной травке», – прильнув к стеклу, подумала Софья.

Въехали в село. Не отрываясь, смотрела Соня на деревенские постройки и знакомые с детства места, отмечая про себя, что практически ничего и не изменилось. Да, они стали какими-то другими. Может, потому, что многие избы покосились, вросли в землю, постарели, что ли, как и она сама. И вдруг вдалеке мелькнул родительский дом, одиноко приютившийся у подножья холма.

– Остановись! – вскрикнула она, и, резко подскочив, бросилась к выходу.

Вылетев из автобуса, свернула с улицы на тропинку и торопливо засеменила вдоль ограды, заросшей высоким бурьяном.

– Вот и вернулась я к тебе, родной ты мой дом из далёкого детства, – открывая калитку, прошептала она. – Только надолго ли? – И, вскинув голову вверх, увидела на небе искажённое злобой сморщенное лицо старухи. – Тьфу ты, сгинь, нечистая! Пить меньше надо!

А на крыльцо уже выходила худенькая старушка. И, по-доброму улыбнувшись, слабым голосом спросила:

– Женщина, мне кажется, вы кого-то ищите?

– Тебя, мама.

Старушка, вздрогнув, мелкими шажочками подошла к незнакомке. И с настороженным прищуром подслеповатых глаз стала напряжённо вглядываться в лицо гостьи. И в какой-то момент взору Софьи явилось ранее запечатлённый в памяти свирепый образ злыдни.

– Сонька, ты, что ли? – недоверчиво прошамкала Варвара.

– Я, мама, как видишь – явилась, не запылилась.

– Боле тридцати годков прошло, как покинула ты родительский дом. И с тех пор ни слуху ни духу. А тут ещё на днях мысль мне в голову втемяшилась: а не сгинула ли наша Сонька в городе-то огромадном. Дай-ка я на тебя ещё раз посмотрю да обыму. – И, прижавшись к дочери, долго и внимательно разглядывала её. – Доченька моя горемычная, видать, потрепала тебя жизнь. Да ладно, пойдём в избу, поди, чай, проголодалась с дороги.

– А где отец? – переступив порог, спросила Сонька.

– Лет уже двадцать как на погосте отдыхает. Пьянка ещё никого до добра не доводила. Всё ждал тебя, но так и не дождался.

– Помянуть бы его надо, – задумчиво склонив голову, предложила дочь. И, открыв дорожную сумку, начала вытаскивать содержимое.

– Выпивки-то сколько приволокла, тут всю деревню споить можно, – запричитала Варвара, с разинутым беззубым ртом разглядывая скопище бутылок, выставленных Сонькой на стол. – Совсем ни к чему всё это? – не унималась мать. – Не пью я, если только Васька придёт с жёнкой повидать сестрицу свою, нежданно-негаданно заявившуюся.