Не менее широк спектр способов восприятия объектов, реализуемых следователями и другими субъектами уголовного преследования и участниками уголовного процесса. В оперативно-розыскной и следственной практике успешно распознаются различные свойства, состояния, признаки устанавливаемых и установленных объектов, осуществляется их идентификация по мысленным образам визуального и иного происхождения.

Так, при осмотре помещений следователь получает и отражает в протоколе осмотра сведения не только о следах, воспринимаемых с помощью органа зрения, но и об особенностях запахового фона обстановки и осматриваемых объектов, доносящихся с улицы звуках, о температурных параметрах работающих нагревательных устройств, дотрагиваясь до них руками, и т. д.

Ориентируясь на субъективный портрет, составленный по описанию потерпевшего, оперативный сотрудник ищет возможность распознать в толпе и идентифицировать скрывшегося от следствия подозреваемого.

Кинолог с помощью специально обученной служебно-розыскной собаки по следам ног может выявить лицо, оставившее одорологическую (запаховую) информацию, а слепой потерпевший может на ощупь идентифицировать похищенную у него вещь.

Однако, как показывает следственная практика, в структуре идентификации по мысленному образу доминирует удельный вес визуального (зрительного) и слухового способов восприятия исследуемых при выявлении и расследовании объектов.

Разработка научных основ реализации данных способов образует центральные направления исследований в области теории, криминалистической тактики и технологии идентификации по мысленному образу.

Зрительное восприятие является основным источником информации об окружающей среде. Оно же выступает в качестве главного «поставщика» первичного материала для чувственной сферы. Ассоциативные зоны зрительного анализатора коры головного мозга по своей площади значительно превосходят ассоциативные зоны других органов чувств (слуха, обоняния и пр.)[28].

Как показывает анализ следственной практики, необходимость вспомнить допрашиваемыми услышанное ими встречается если не чаще, то во всяком случае и не реже, чем необходимость репродуцировать увиденное ранее. Мысленное воссоздание образа звукового воздействия, имевшего место в связи с расследуемым событием, передача допрашиваемым следователю звуковой информации, хранящейся в памяти первого, играет подчас ключевую роль в раскрытии преступления. Доказательственное значение воспринятой с помощью слуха информации резко возрастает, когда мысленный образ содержит признаки, позволяющие идентифицировать источник звукового и устно-речевого воздействия.

Проблема идентификации человека по его голосу и устноречевой информации, зафиксированной на фонограмме, в последнее время активно разрабатывается в рамках теории и практики судебно-экспертных исследований. С данным направлением самым непосредственным образом связана такая отрасль криминалистики, как фонология (фоноскопия), изучающая звуковые следы[29], и формирующаяся другая отрасль, получившая название криминалистического речеведения.

Значение коммуникативной функции речи не исчерпывается сказанным. Криминалистическое исследование устной речи позволяет не только извлекать информацию, отражающую индивидуальную совокупность признаков диктора, но и определять половозрастные, конституционные, языковые, национальные, диалектные, профессиональные, психофизиологические, патологические и другие особенности личности неизвестного говорящего, являющиеся распознавательными признаками, которые можно получить в результате судебно-лингвистических исследований