Крик-пуля на мехеленского рябчика. Рассказы весёлые и не очень Владимир Бреднев

© Владимир Бреднев, 2017

ISBN 978-5-4490-1273-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Кожевников и Серёга Пахомов были друзьями с детства. Вместе учились в школе, потом в политехническом институте, потом пошли работать на закрытое предприятие. Кожевников не был красавцем, но его до безумия любили бабы. В жёны ему досталась женщина властная и подозрительная, которую слегка подурить стало чуть ли не азартной игрой у Кожевникова.

Пахомов женился, остепенился и показался замечательным семьянином и домоседом. Неизвестно как, но через несколько лет выяснилось, что Кожевников и Пахомов дружат домами. Из-за этого бегать по мнимым командировкам Кожевникову стало опасно и неудобно. Он просто не умел изящно врать, так как его технический ум старался просчитать все нюансы, а это было трудно и, по большому счёту, лениво. Нужно было срочно искать настоящее увлечение, за которым бы мелкие грешки и любовные интрижки имели реальную основу.

И однажды Кожевников такое занятие нашел.

Охота! Два раза в году по причине открытия весенней и осенней охоты он мог рассчитывать на неделю абсолютно свободной жизни где-нибудь в затуманенной деревеньке на берегу озера с полной уверенностью, что его строгая супруга никогда там не появится. Она, будучи в пятом поколении интеллигентной жительницей крупного города, даже представить себе не могла, как это можно упиваться запахами деревни, мыться из ведёрного таза в бане с веником без шампуня, пены и скраба, а потом выползать из парной голым и полуживым под комаров и мух., или в леденящий душу мороз. Орать во всё горло, что холодно, и тут же падать в сугроб, широко раскинув руки. Это было не для неё.

Почти точно также Кожевников не мог представить себе, что за день блуждания по деревне не сможет зацепить какой-нибудь заводной бабёнки, с которой он способен провести с десяток беззаботно весёлых дней.

И он объявил о тяжёлом творческом кризисе, скрасить который может только охота. Все великие люди успешно лечились этим древним занятием. Увлечение стало в копеечку, но супруга, тщательно проанализировав ситуацию и пообщавшись с кем-то из знакомых ей женщин, чей муж, действительно был охотником до мозга костей, прикинула и доходы. Медвежатина, косулятина, лосятина в ресторанах города принимались по приличным ценам, а мех, если таковой будет, мог бы пойти на манто и шубу. В худшем случае, если мяса и мехов не будет, мужик от бзика в башке не запьёт. Сторонний опыт показывал, что такие, как Кожевников, бормотуху пить не будут. Начнут гнуть пальцы веером и жрать виски. Поэтому благоверная перетерпела некоторые траты и незначительные перестановки в квартире.

Первый выезд на охоту обошёлся без дичи. Но супруга ещё не знала, что после охоты из стволов оружия должно вонять горелым порохом, а ружейная смазка не должна покрывать все металлические части классической вертикалки ИЖ-27. В результате Кожевников и жена договорились, что у новоиспечённого охотника мало опыта, и дичь смогла обежать его стороной.

Но вскоре Кожевникову за интересную военную разработку, в которой он был ведущим инженером, дали премию. Он на премию купил путёвки в санаторий «Урал» на двоих. После возвращения, супруга уверовала, что охота снимает все кризисы.

Второй выезд окончился также безуспешно. Ни зайчик, ни глухарь на Кожевникова не выскочили, что он и сообщил с удручённым видом супруге. Но та кивнула и пошла к чехлу, в котором хранилось ружьё. С некоторым трудом, но Кожевникову удалось убедить благоверную, что он уже не мальчишка, он не намерен стрелять по банкам и воронам. Не подвернулось стоящей дичи, вот и не выстрелил. Хорошо, что в прошлый раз руки так и не дошли смазать оружие, а старая смазка от некоторых манипуляций здорово стёрлась.

Третье возвращение с пустым ягдташем, но вонючими стволами, возбудило интерес жены ещё больше, чем предыдущие два. Это привело к мысли, что дичь нужно где-то брать.

Следующий приезд с охоты напоминал муниципальное праздничное мероприятие. В проёме кухонной двери стоит, уткнув одну руку в бок, жена. Ослепительная, активная, красивая и желанная. Но думающая совсем о другом, сузившая от неприятных подозрений глаза до узких щёлок. И как бы в пику ей, уже проинструктированной всезнающими подругами, в дом вваливается радостный, светящийся изнутри, Кожевников с охотничьими манатками и большим крапивным мешком. В мешке двадцать толстых упитанных серых уток.

– Морозильную камеру надо покупать, – говорит Кожевников жене, – Так дело пойдёт, хоть в общепит сдавай.

К пущей радости, муж сам взялся обрабатывать дичь, а потом ещё и готовить. Утка с яблоками – вкуснятина необыкновенная.

Кожевникову даже в голову прийти не могло, что его супруга в порыве лёгкого восторга похвастается уткой в яблоках и будет тут же приглашена на загородное богатое подворье родителей Серёжи Пахомова.

Кожевников упирался, как мог. Но фраза:

– Милый, уж не обманываешь ли ты меня? – была тем козырем, который бить нечем.

Кожевников даже обиделся. К Пахомовым, так к Пахомовым. Виновник поездки на дачу решил, что удивит все пахомовское семейство французской фаршированной уткой. В канун отъезда он пять часов был на кухне, надышался запахами, выпил остатки портвейна и решил позвонить Серёге.

– Ну, братан, моя хотела меня спалить. Только хренушки. Я такую утяху заварганил, на удивление. Думаю, батя у тебя будет рад

– Ещё как, – отозвался Сергей, – Он у меня по молодости, ого-го. Ещё тот шатун был!

И Серёга рассказал, что отец у Пахомова лет до сорока пяти был заядлым охотником, даже на кабана под Нязепетровском ходил. Нынче охота ещё не закрыта, и он, старый чудак, с радостью сходит с Андреем на зорьку на ближайшие болота.

То есть, Кожевникову надо демонстрировать приёмы охоты на уток. В первую очередь, в самой простой ситуации, хотя бы точно надо знать, каким номером и в кого стрелять. А опыта только на то и хватает, чтобы сунуть два патрона в казённик, вскинуть ружьё вверх и выпалить в белый свет, как в копеечку.

Но «Милый, не обманываешь ли ты меня?» – грозит такими неприятностями, от которых в уютной и обустроенной, с легким душком адюльтера, жизни Кожевников давно отвык. Делать нечего.

На пикник собирались основательно. Жена – костюмы. Муж – оружие и припасы, ножи, патроны, ягдташ, маскхалат «кикимора», болотные и обычные сапоги, бинокль, туристические спички, топорик, струну-ножовку, – то есть всё, только бы Серёгин старый папа не догадался, где и на кого лучше всех умеет охотиться Кожевников.

Дети засунули коробки с красками и мольберты. Уток впрок взяли из морозильной камеры.

По дороге Кожевников был молчалив. Он вырабатывал план, как сделать так, чтобы завтра утром на охоту не попасть, вечером не пойти, а утром на половине дороги от сослуживцев получить срочный вызов на завод. Решил не отказывать Серёгиному папе в его чрезмерном гостеприимстве.

Василий Васильевич Пахомов, здоровый розовощёкий дед, на самом деле был гостеприимным и хлебосольным хозяином. Он вышел встречать гостей, и когда дети и жена разгружали джип, заметил снаряжение. Благодарности не было предела.

Кожевников сразу отметил в глазах Пахомова-старшего какой-то нездоровый блеск в глазах и перепугался ещё больше. Спасли женщины. Закружили, заворковали. Супруга отрекомендовала Кожевникова как искусного повара и замечательного охотника. Серёга больше толкался в женском коллективе, Пахомов-старший держался Андрея.

– Слушай, Андрей, завтра-то с утра не пойдём, – вдруг сказал Василий Васильевич, чем очень удивил охотника.

– Как это? – Кожевников прекратил шпиговать утку и почти возмущённо уставился на знатока охоты.

– Тут дело какое? Сегодня мы посидим, твоих деликатесов отпробуем, моих чуть отопьём, в баню сходим, пельменями побалуемся, настоек отведаем. Они у меня не чета импортному пойлу, по рецептам Голенищева-Кутузова, Смирнова, Пантелея Григорьева и других знатоков сделаны. А чтобы прелесть понять, надо краткий перерыв делать. Так, что завтра не будем кайф ломать, с утра отдохнём.

Кожевников пожал плечами и нехотя согласился. Когда поставили уток в печь, Андрей выскочил на крыльцо, достал мобильник и чуть не обомлел: приема нет. Сто километров от города, а связь в ноль. Походил, успокоился, уговорил себя не паниковать. Первый раунд за ним. К вечеру завтра ещё напробуемся, а там, дождь пойдёт. И просто схитрю, погорюю, что на охоту не сходили. Все будут довольны.

Часам к четырём сели за столы. Супруга у Василия Васильевича от щедрот своего хозяйства такие столы накрыла, с третьей не захмелеешь. Тут и огурчики, помидорчики, яйца фаршированные, яйца всмятку, грибочки под шубой, судак в маринаде и в середине стола утки по-французски и с яблоками.

Пропустили по первой, по второй. Напряжение немного спало. Женщины о своём уже без тормозов, мужчины более сдержано, но о своём. Андрей Василия Васильевича расспрашивает, как готовит, на чём выстаивает, сколько выдерживает? Сходили между делом винный погреб оценили. В погребе распробовали домашний Пахомовский кальвадос, выгнанный первой струёй из грушевого сока и выстаивающийся в дубовых бочонках.

Вещь сильная.

Потом пошли на откос, на детей посмотрели. Те на реку ушли, на пленэре зарисовки делают. Благодать!