А этот месяц я буду все же ждать от тебя письма и ходить за ним на почту.

До свидания. Инна.

Прочитав письмо, Саша с волнением сказала:

– Так это ж крик души человека, Женя! Она что, опомнилась и стала страдать? В письме упоминается какой-то телефонный разговор. Это не тот, из-за которого у тебя когда-то возникла крупная ссора с женой?

– Да, именно тот.

– Так это ж было бессовестно с ее стороны – так бесцеремонно вмешиваться в твою семейную жизнь! Она ж могла ее разрушить!

– Могла, конечно, но, вероятно, она не думала об этом, когда звонила мне.

После этого Саша взяла в руки мое письмо. Сказав как бы про себя: «Интересно, что же ты ей ответил?» – и стала медленно читать его.

Инна!

Получил твое письмо-исповедь. Было трудно читать твои признания спустя столько лет, после таких изменений в жизни каждого из нас. Я всегда полагал, что у тебя не было ко мне сколько-нибудь сильного чувства. Я помню, как много раз ты хотела уйти от меня: и во время нашей дружбы, и при совместной жизни. Что-то тебе мешало (то ли мой возраст, то ли отсутствие внешней привлекательности или еще что-то). Я это чувствовал и старался понять. Я полагался на свое сильное, зрелое чувство, верил в его силу, надеялся, что какие-то другие достоинства моей души привлекут тебя и отодвинут все остальное на задний план. Увы! Очевидно, я переоценил свои возможности, или мне не хватило терпения, мужества. Сейчас, уже спустя много лет, освободившись от тяжести обид, я склонен считать, что, выдержи мы с тобой 3–4 года совместной жизни, все могло бы быть иначе. Ведь так было много общего, обогащающего друг друга, приносящего радость и счастье! Наши отношения всегда были овеяны романтикой, каким-то особым восприятием всего, окружающего нас. Были и светлые мечты, но… Тебе не следует винить во всем случившемся только себя. Я не меньше был виноват в нашем разрыве. Я ведь был старше тебя и в какой-то степени мудрее. А вот не сберег свою любовь, не оградил от разрушения нашу совместную, такую еще хрупкую, жизнь. Вот такие-то дела, мой друг.

Что сохранил я из нашей совместной жизни? Все хорошее, что было у нас. А его было у нас за 4 с лишним года много. Я благодарен судьбе уже только за то, что смог любить так сильно и искренно в свои зрелые годы. Такое чувство, к сожалению, уже больше не повторилось.

Прошлое не забылось, а только как-то сгладилось, улеглось, перестало для меня быть болью, тоской. Мне часто вспоминаются слова (кажется, Тургенева):

А сначала было все не так просто. Первые два года жизни в Киеве я, как наркоман, бегал в филармонию на все концерты, какие там только шли. Мне казалось, что я ходил слушать музыку, а потом понял, что это я бегал на встречу с тобой, соприкасаясь с тем, что было тесно связано с нами. Но все же время, новая обстановка, новые люди неумолимо делали свое дело. Интенсивная научная работа тоже в какой-то степени помогла успокоиться, перестать жить только прошлым. Потом встретилась Алина (моя жена), которая опять наполнила жизнь смыслом, пробудила, казалось бы, навсегда утраченную способность любить. И пусть я ее люблю не так страстно, как тебя, она для меня сейчас самый дорогой и близкий человек.

О нашей с тобой жизни жена знает почти все. Знает, что я ни в чем тебя не виню, что считаю виноватыми нас обоих, что, будь мы с тобой немного терпеливее и бережливее, наша совместная жизнь могла бы состояться. Вот почему, когда ты стала напоминать о себе (сначала телеграммой, потом телефонным звонком), она была сильно взволнована. Ее можно понять. Чем закончилось бы получение этого твоего письма (от имени твоей подруги), узнай она, что оно от тебя, я даже не могу предположить. Могло произойти что-то непоправимое.