Понятия «честь» и «достоинство» наполнялись разным смыслом в разные эпохи. Уже беглый просмотр документов, подававшихся во второй половине XIX – начале XX в. крестьянами в суды, позволяет сделать ряд принципиальных замечаний, которыми уместно предварить дальнейшие рассуждения. Представляется, что для русских крестьян второй половины XIX в. не казались унижающими человеческое достоинство явлениями поведение дворянства и чиновничества той эпохи, сам существовавший в ту эпоху государственный строй, дискриминация в политической и экономической сферах представителей разных сословий и, в первую очередь, крестьянского, разное налогообложение разных сословий и групп населения, отсутствие избирательных прав в государственном масштабе (правда, их наличие на деревенском уровне) и т. п.

Кроме того, для крестьян не казалось оскорбительным неравенство женщин и мужчин в различных сферах жизни (быту, в юридических и экономических правах и т. п.). Не казались ущемлявшими человеческое достоинство предопределенность по сословному признаку судьбы детей, зависимое от молодых членов семьи положение стариков, телесные наказания, «естественное» обращение к крестьянам на «ты» со стороны чиновников и других людей, находившихся в привилегированном положении. В целом деловой и повседневный стиль общения крестьян и представителей других сословий не вызывал, судя по высказываниям в массе крестьянских текстов, системной критики. Одним словом, широкие слои населения, в первую очередь крестьянство, в пореформенную эпоху не были столь щепетильны и требовательны к законодательству и государственной власти, чтобы отчетливо и самостоятельно формулировать, например, демократические лозунги. Анализ документов показал, что в вопросах охраны своей репутации, чести и достоинства крестьяне не занимались теоретизированием и не стремились к равноправию с другими сословиями и группами населения. Вывод о наличии сословной приниженности проникла в крестьянскую среду, вероятнее всего, от интеллигенции, а не была сформулирована представителями самого крестьянства.

Оскорбительными для крестьян по преимуществу были только конкретные поступки конкретных людей. Уездные и губернские по крестьянским делам присутствия, а также волостные суды рассматривали подобные иски об оскорблениях достаточно регулярно. «Большая часть дел, рассматриваемых в первые годы существования волостных судов, касалась личных обид»[24], – отмечает Т. В. Шатковская. Однако в волостных судах был принят такой делопроизводственный порядок, при котором личное прошение в архивном деле могло отсутствовать. Кроме того, возможно, далеко не все архивные документы сохранились в результате сокращений архивного фонда в XX в., как, например, делопроизводство волостных судов и волостных правлений. Мы изучали иски об оскорблениях, самоуправстве и побоях, сохранившиеся в фондах уездных по крестьянским делам присутствий нескольких уездов Московской губернии и других органов власти и датирующиеся второй половиной XIX – началом XX в.

Исследование было проведено преимущественно на материалах по Богородскому уезду Московской губернии, а именно по фонду 693 Центра хранения документов до 1917 г. Центрального государственного архива города Москвы (ЦХД до 1917 г. ЦГА Москвы, бывший Центральный исторический архив города Москвы – ЦИАМ). Были изучены также некоторые прошения, поданные земскому начальнику 2-го участка Богородского уезда (фонд 1112) и мировому судье 4-го участка Богородского Мирового Судебного Округа (фонд 698), а также в Бронницкое уездное по крестьянским делам присутствие (фонд 806). Всего изучено 28 архивных дел.