Мама, потеряв мужа и жильё в Ленинграде, с двумя детьми, но, к счастью, не отправленная в Гулаг, после многолетних скитаний по стране в поисках лучшей доли, осела, наконец, в Бурятии, в маленьком городке, который так и назывался – город Городок.

Расположен он в верховьях горной реки Джида, в одной из красивейших долин хребта Хамар-Дабаны, заросшей кедрачами, густыми смородинниками по распадкам, багульником и терпкой черёмухой. Прямо природный рай на земле.

Но странным каким-то был наш Городок. Страна ещё не оправилась от тягот войны, не хватало всего, особенно продуктов питания.

Из места нашего прежнего пребывания – города Кирова (бывшая Вятка), мы просто бежали от голода.

А в магазинах Городка было абсолютно всё: импортная одежда и обувь, толстенные китайские ковры любых размеров и рисунков.

С продуктами тоже никаких перебоев. Икра, крабы, тушёнка, сгущённое молоко, даже ананасы дольками в собственном соку – всё в изобилии стояло на полках. К тому же, по весьма низким государственным ценам.

Недалеко от Городка располагалась немецкая колония-совхоз. Сразу после начала войны сюда пригнали колонну депортированных поволжских немцев и в преддверии зимы бросили на произвол судьбы – выживайте, если сможете.

Хорошо с детьми не в концлагерь отправили, дали шанс выкорчевать лес под поля и огороды, освоить неудобицы для выпаса скота.

Колонисты выжили, за несколько лет образцовое хозяйство создали, какое прежде у них в Поволжье было. Картошка, капуста, морковь, молоко коров и яков на местном базаре не переводились.

Вот только с водой в нашем городке было плохо.

Река Джида

Река Джида с чистейшей горной водой рядом, но – за высоким перевалом. На весь же Городок – две скважины с ручными насосами.

По часу, бывало, в очереди за водой стояли. Зато платили в Городке совсем не по советским меркам. К основным окладам полагались многочисленные надбавки: за высокогорность, за отдалённость, за отсутствие в воде фтора и йода, за сейсмичность…

Трясло нас, правда, сильно и часто. Поэтому зданий выше двух этажей в Городке не было… И ещё – здесь был тупик. Дальше ехать некуда.

Трёхсоткилометровый горный тракт от столицы Бурятии Улан-Удэ, который в любую зиму наглухо перекрывался снегами, заканчивался именно в Городке.

И вправду – тупик.

Отчего же такое счастье привалило жителям этой по-настоящему глубинки?

Многие сразу подумают – не иначе, здесь, в секретных лабораториях тоже создавался ядерный щит Советского Союза. А закрытые города, как мы знаем, порой снабжались по Кремлёвским, ну может чуток поскромнее, нормам.

Ничего подобного не было.

Здесь находился другой, важнейший стратегический объект СССР – Джидинский молибдено-вольфрамовый комбинат, в состав которого входило несколько шахт.

Больше 400 километров составляла протяжённость их подземных выработок.

Что такое молибден и вольфрам? Прежде всего – это крепчайшая броня для танков. В годы войны металл нашего комбината был в каждом втором советском танке. Вольфрам же – вообще металл металлов, с самой высокой точкой плавления – 3410 градусов. На нём держится вся электротехника, космонавтика и радиационная защита.

Вот в таких маленьких, порой совершенно неизвестных народу городках, и ковалась Победа.

Мама – выпускница Вагановского балетного училища, выучилась здесь на телефонистку и вскоре дослужилась до должности главной по станции. Старший мой брат уехал в Ленинград учиться на агронома, а я заканчивал в Городке своё школьное образование.

Школа наша была деревянная, сложенная из крепчайших кедровых брёвен. Но так как в ней из-за сейсмичности было всего два этажа, а классов с первого по десятый – много, здание протянулось почти на сто метров. Такой длинный коридор служил нам отличным, всегда открытым спортивным залом, где стояли все необходимые снаряды: брусья, перекладина, шведские стенки, конь, к потолку были подвешены канаты… В общем, все мы, ученики – русские, буряты, немцы были довольно крепкими и закалёнными сибирскими морозами ребятами. Вот в этой школе я впервые и услышал о бурятском докторе Петре Александровиче Бадмаеве.